Ударил по больному. Всякий раз ему удается сбить меня с ног и чайной ложкой режуще выковыривать сердце.
Сжал челюсть, опустил глаза и шмыгнул носом, как пацан. Как мелкий шестилетний пацан, за все эти годы так и не узнавший, как себя вести с человеком, который не имеет власти над своими действиями, но имеет огромное желание откусить своему ребенку голову. Наверное, своему… До сих пор мне верилось, что я его сын. А вот хотелось бы… но это уже другой разговор. В этой жизни нам обоим не повезло с её сценарием. У бати, как оказалось, не тот сын. С горшка с грешком. А мне бы, чего таить, хотелось совсем другой жизни, хотя… я и не знал другой… не знал иную сторону медали. Но одно хорошо зарубил себе на носу, что в такие моменты нужно затолкать язык в жопу и молчать. Один неверный поступок, промах, и он, не постеснявшись, в легкую забьет ногами. Безобидные ошибки могут повлечь за собой серьезные последствия, которые я уже не раз проходил, проживал, а после вставал, отряхивался и шел дальше, но всегда был начеку.
– На улице уже ночь, – моя глупая и бессмысленная попытка вразумить отца, так как данный факт никогда его не останавливал. – Куда я пойду?
– Катись к черту, сукин сын! Вшивый молокосос, – со жгучей ненавистью жестко вцепился мне в шею пальцами, от которых фонило табаком, чтоб выбросить за порог, как законченную мразь.
Гнилье, которое числилось закадычными друзьями-собутыльниками, ржало в кухне и выкриками раздавало советы по воспитанию дармоедов, сидящих на шее своих родителей или, как бы обо мне сказал сосед Васек, «не пришей кобыле хвост». Другой – Саня, квартирант сверху – оповестил, что вернулся из магазина, указывая на бутылку водки в руке и упаковку пельменей на всю дружную компашку, вовремя успев посторониться в дверях и проследить за моим полетом на лестничную площадку, откуда я кубарем покатился вниз, не придавая значения, как оглушительно громко за мной хлопнула входная дверь.
По истечении короткого времени успокоив в подъезде загнанное дыхание вкупе с пустившимся в галоп сердцем, эхом отдающимся среди гнетущей тишины в пустом пространстве, двинулся на улицу. В теплой ночи невидящим затуманенным взглядом, словно мне впервой, медленно брел вдоль пустой улицы, не зная, куда себя деть, куда податься.
Резко затормозил и зажмурил глаза. Стоял так с минуту, а опосля согнулся, упираясь ладонями в колени, пытаясь бороться со стыдом, оттого что из глаз рекой побежали ледяные слезы… злые. Пытался справиться с эмоциями, взять над ними контроль, но внутри без перерыва что-то адово разрывалось на части.