Философ замолчал.
– Ну! И что дальше? – спросил один из нас.
– А дальше: судите сами. Если смотреть по времени, то получается, что сын того человека появился позже, чем жена, его родившая, чем работники, скот и хозяйство, чем дом и земля, на которой он и родился.
– А разве не так?
До нас не доходило его рассуждение.
– Не так, – он говорил подчеркнуто терпеливо, словно мы младенцы какие-то. – Если смотреть в суть вещей, то увидим следующее: вначале человек решил родить сына, наследника, а все остальное призвано к этому событию, то есть, появилось позже.
– Чушь! – авторитетно сказал бригадир. – Ты перепутал причину и следствие.
– Нет, это вы путаете, – возразил «философ». – Скажите, что бывает раньше: причина или следствие?
– Разумеется, причина, – воскликнули мы, начиная сердиться.
– Вот и получается, что именно сын послужил причиной появления жены, дома, хозяйства и всего остального, а также был следствием, то есть целью: по сути он больше, значительнее, хотя на свет появился позже.
– А при чем здесь обезьяна, – тупо спросили мы.
– Обезьяна, как весь животный мир, и вообще вся вселенная, – и есть тот самый дом, жена и хозяйство, заведенное ради Сына, наследника.
– Это все притча, – возразили мы. – В жизни все не так.
– Почему не так? Вы вскапываете огород и садите в землю картофель, чтобы к осени снять урожай. Именно урожай причина и цель огорода, а не наоборот. Не земля родит картофель, а картофель возделывает землю. Урожай значительнее, но иллюзия времени мешает нам понять это. Человек причина и следствие мироздания, а значит, он был раньше и, по сути, значительнее.
– Получается, если человек главный, то делай что хочешь? – усмехнулся один из нас. – Гуляй, ребята!
– Нет, не получается. Младенец в люльке в глазах отца дороже дома и работников, всего хозяйства, земли, и даже дороже жены, его родившей, однако до времени, пока не вырастет, ребенок, он хоть и наследник, не может заменить хозяина и не допускается к управлению, ибо по недомыслию может погубить все, с немалым трудом созданное для него же.
Озадачившись, мы промолчали, не зная, что возразить. Вроде бездоказательно, а опровергнуть невозможно. Вот так и получилось, что этот выскочка верх одержал, хотя мужики-то мы грамотные. С того дня и повелось: каждый день споры да разногласия. О чем ни заговори, наш «философ» опять выдаст что-нибудь такое, что переварить трудно, а пока мы вникаем, время спора проходит, и мы вроде как в дураках остаемся. А кому это приятно? День за днем пытались мы уловить его на пустом слове, но никак не получалось. Бригадир ходил злой, да и в нас копилось раздражение. Однако, и любопытно тоже, иногда даже не до работы. И вот однажды наш «академик» заявил, что самое главное, что отличает человека от животных, вовсе не интеллект, и не способность производить что-нибудь полезное, а совершенно неуместное в наш век качество: альтруизм. Нет, я спорить не собираюсь, качество красивое, однако, извините, чересчур наивное, даже глупое. Если я, например, или кто другой этим качеством не обладаем, то мы уже не люди, а те самые обезьяны? По глазам мужиков я видел, что их посетили похожие мысли, некоторых даже передернуло, однако напрямую высказаться никто не хотел, ему деликатно намекнули, что такое качество, как альтруизм, во главу угла ставить нельзя. Себе выйдет дороже. А он, как баран, тут и уперся. Дескать, только благодаря альтруизму, человечество движется вперед, а не деградирует и не вымирает подобно пещерным ящерам, мол, это единственное качество, за которое человеку прощаются его собственные грехи, грехи других людей и даже грехи его врагов, которые по сути не враги, а более темные души. Такие речи даже слушать невозможно! Не себя ли он записал в альтруисты, а нас в «более темные души»? Но мы все же удерживались в рамках интеллигентного спора, и даже пытались доказать, что человечество выживает не благодаря той или иной морали и развивается не по законам альтруизма, слово-то какое противное, а по законам науки и технического прогресса. Ну и так далее, что нормальному человеку вовсе объяснять не надо. А этому горе-философу – хоть кол на голове теши. Видит, что мы не в себе, горячимся, руками машем, а руки у нас – лучше не попадайся. И говорит: