Глядя на эту сонную улыбку и чувствуя всё ещё идущий от простыни жар, Верон не мог не признать, что девушка по-настоящему любила дарить и принимать наслаждение, но при всей своей фееричности растаявшая ночь тоже относилась к будням – мозг, освобождённый от обдумывания массы деталей, осознавал это с холодной ясностью. Возникшая пустота была приятным ощущением, но Верон знал, что Схема лишь даёт паузу для более продуктивной эксплуатации. Пройдёт несколько дней, и она напомнит о себе звонками партнёров, новыми выгодными проектами и миражами новых жизненных пиков.
Что-то изменилось этой ночью, и хотя Верон не мог пока определить, что именно, он вдруг решил не разменивать жизнь на будни даже за очень большие деньги. Это было невероятно просто и верно, без всяких доказательств. И как всегда бывает при решении, которое внезапно приходит отовсюду – из глубин существа и из всего окружающего мира, – ему сразу стало легко, и вначале едва ощутимо, но с каждым вдохом всё мощнее, он стал наполняться струёй праздника.
Под напором этой живительной струи будто слетела вся шелуха, толкнув Верона к спящей девушке. Она распласталась и обвила его тело ещё во сне – её темперамент, похоже, был на взрыве в любом состоянии, и к тому же утренний свет, что случалось далеко не со всеми ночными гостьями, никак не отразился на привлекательности. Сторонний зритель, появись он в спальне по любую сторону занавеса, наверняка отметил бы удивительную синхронность и вдохновение. Девушка стонала и двигалась с закрытыми глазами, прижимая Верона к себе, и ещё сильнее зажмурилась в конце, не желая выплёскивать ни капли содрогающего её удовольствия.
Потом ещё какое-то время она не давала телам расплестись, вздрагивая и улыбаясь. Наконец её ресницы дрогнули, медленно поднялись, и карие звёзды, беззащитные и безумно прекрасные, непонимающе посмотрели сквозь Верона. Этот взгляд был полон всем откровением новорождённого мира. Верон подумал, что там, откуда она вынырнула, компанию ей вполне мог составить и кто- то другой, что, впрочем, его нисколько не задевало – он всегда считал, что каждый сам хозяин своих наслаждений. Она смотрела в его глаза, не сразу отпуская, и взгляд прояснялся благодарностью.
Верон улыбнулся такому чистому послевкусию, встал с необъятной низкой кровати, напоминавшей платформу, и внезапно замер. Это было похоже на вспышку памяти, которая на несколько секунд заморозила его прямо посреди движения. Он вспомнил этот взгляд, однажды в жизни точно так же прошедший навылет и затянувший в череду очень странных событий.