Негоже одному дать и алтынов, и счастья, и любви.
Негоже…
Только ниток красных да зеленых на всех не хватит. Вот уж и лазурь кончается. Смоляных одних – целый клубок, да руны остались…
Пряха зачерпнула тонкими пальцами целую горсть. Какую в полотно впряжет – такой и судьбе бывать.
Дощечка, осененная рунным знаком, осела на цветастой холстине, и воздух горницы – студеный, колючий, – задрожал.
Небо полыхнуло зарницей.
Знать, Огнедержец гневается. Сыплет молниями, колет ледяной стужей. Наказ шлет слышащим. А тех все меньше и меньше. Проклинают нынче таких люди – ведьмаками да нежитью зовут, позабыв о том, как сами боги их кликали…
Ворожеями да ворожебниками.
Теми, в ком дар теплится. Чутье диковинное – слышать небожителей, разуметь слово святое.
Целить.
Волхвовать.
Снова громыхнуло – и земля под ногами запылала, алея новой зарницей.
Пряха вздрогнула, опрокинув лукошко с нитками.
И душа новородка заметалась, боязливо переливаясь серебристой нитью…
А руны кинулись врассыпную. Стали гарцевать на бревенчатом полу, что живые, греть покатые деревянные бока о рдеющие всполохи и весело подмигивать хозяйке. Та же ловила их, ругая, на чем свет стоит.
А потом стала глядеть невидящим взором и сплетать меж собой. Воздух над корзиной задрожал, превращаясь в тугое марево, а под пальцами снова вспыхнула сила – мерцающая, переливчатая.
И огонек в корзине дрогнул, чтоб тут же затихнуть, успокаиваясь: недолго уж осталось…
Губы пряхи зашептали, оживляя наговор.
Кажется, руна Огнедержца? Или это Водяник? Клятые глаза! Мерещится!
Небожительница встала и прошла к дальнему углу горницы, где лежало особое полотно – радужное. С древними рунами, дерево которых треснуло не то от времени, не то от мощи, их переполняющей.
Со знаками, что в мире людей стали проклятыми. Отчего их боялись? Пряха не понимала. Не несли они зла, не чинили расправы. Только давали особое уменье. Тайное.
Оттого и забыли про них что небожители, что люди.
Успокоились.
Да только может ли она, ослепшая за день работы, завернуть младенчика в черные спутавшиеся нитки, лежащие на полу? Верно, не может.
Пряха скоро схватила полотно и окутала им чистую душу, ждавшую, когда ей дадут глотнуть морозного воздуха. С надеждой заглянула под обережный ручник, в котором зарождалась новая жизнь.
Кем станет эта душа? Одной ей известно. Потому как проклятые руны наделяли особым уменьем.