– Ей нездоровится.
– Ну так в лазарет ее тогда! А у тебя, смотрю, все стежки-то ровные да гладкие, вот и выполнишь всю работу и за себя, и за нее.
Хюррем швырнула старшей в лицо свою вышивку.
Кяхья замахнулась на нее, но на этот раз Хюррем оказалась проворнее и едва не сбила старуху с ног мощной оплеухой. За звоном пощечины последовала гробовая тишина.
Лицо кяхьи медленно расплылось в победной улыбке.
– А вот за это тебе точно причитается бастинадо, – шепнула она. – Капы-ага тебе своими батогами подошвы-то до костей обдерет. Теперь у нас весна на дворе. Почитай за счастье, если к зиме снова ходить начнешь.
На пороге появилась пара стражей. Один вошел и взял Хюррем за руку со словами:
– Тебе со мною. И шитье свое прихвати.
Хюррем была ошеломлена. Разве могла стража прийти за нею так скоро? Разве что караулила за дверью… Она сделала, что было велено: собрала свои иглы, пакетик с наждачным порошком и отрез зеленого шелка, который вышивала.
– Куда это вы ее уводите? – спросила кяхья.
– Куда капы-ага приказал, туда и уводим, – ответил стражник и увлек Хюррем за собою на выход.
– Ее же нужно в темницу, на бастинадо! – кричала им вслед кяхья.
Хюррем же позволила стражам побыстрее увести ее прочь по коридорам. Ведь если за нею послал сам капы-ага, это могло означать лишь одно – и отнюдь не бастинадо.
Над вымощенным миндалевидными булыжниками двором владений валиде господствовал мраморный фонтан с вычурной резьбой. Со всех сторон внутрь двора выходили окна.
Стражники спешно вывели Хюррем на середину двора и оставили там.
– Капы-ага велел тебе ждать. И петь не забывай.
– Петь? Зачем? Что происходит-то?
Но мужчины поспешили удалиться, не обронив более ни слова, и Хюррем лишь проводила их взглядом.
Наверно, капы-ага устроил ей смотрины у матери султана, подумала она.
Найдя у фонтана место, где камни попрохладнее, девушка уселась там по-турецки, разложила на коленях прихваченный с собою из мастерской платок, достала иголку и принялась за вышивание. А напевать при этом начала любовную песню, которой ее научила мать, – от лица парня, придавленного павшей лошадью в заснеженной степи. Замерзая и чуя близкий конец, юноша рассказывает ветру, как сильно любит одну девушку и как не смог набраться храбрости ей в этом признаться. Вот он и просит ветер донести его слова через равнину до любимой, чтобы она всегда помнила о нём. Глупая сентиментальная песенка, думала Хюррем, но ей всегда была по душе сама мелодия.