– Ничего себе, какой огромный, – сказала девушка, глядя на него снизу вверх, и наваждение рассыпалось. – Потрепала вас жизнь.
Голос был другой. И выглядела она иначе. Неуловимо, в едва заметных мелочах, но отличалась от той Аллы, в которую когда-то Выхин влюбился.
– Я только что с поезда, – пробормотал он в ответ. – Вымотался. Жарко у вас тут. А ты кто? Дочка Аллы?
– Ага. Я Ленка.
«Ленка-пенка, драная коленка», – подумал Выхин, а вслух сказал:
– Мне бы ключ от сорок девятой, если он у вас есть. Мама дома?
– Рабочий день вообще-то. Мама только вечером будет, если освободится, – ответила Ленка, с интересом разглядывая Выхина. – Я видела вас на фотографии. Вы почти не изменились. Только, как бы деликатнее сказать… запущенный, что ли. Побриться вам надо, помыться и переодеться. А то на бомжа похожи. Мама таких, как вы, по выходным в парке кормит.
– А ты дерзкая, – заметил Выхин. – Почему не в школе?
– Начало августа, милый человек. Нормальные люди в это время не учатся, а отдыхают. Вам бы тоже посоветовала.
Она хихикнула, и Выхин хихикнул в ответ. Дерзость девочки ему неожиданно понравилась.
– Ключ-то есть?
– А как же.
Дверь закрылась, а через полминуты открылась вновь. Ленка, широко улыбаясь, протянула Выхину связку ключей на толстом кольце.
– Мама занималась похоронами вашего отчима, – сказала Ленка. – Если что, у нас тут часть его вещей лежит. Иван Борисыч хотел, чтобы его одежду раздали нуждающимся. Мама собрала, что могла. Так что не удивляйтесь, если в квартире небольшой погром. Никто не думал, что вы приедете. Вам три или четыре телеграммы отправили по разным адресам.
– Я много переезжал, – ответил Выхин, принимая связку из ее руки. – Меня вообще сложно поймать.
– Как будто убегаете, – кивнула Ленка и добавила по-взрослому: – Все мы постоянно от кого-то убегаем.
При этом она продолжала мило улыбаться.
Растерявшийся Выхин кивнул, поблагодарил еще раз и заторопился на пятый этаж. Поднимаясь по лестнице, подумал о том, что девчонка, наверное, до сих пор смотрит ему в спину. Но оборачиваться и проверять не стал.
2
Выхин шагнул в серый узкий коридор квартиры, втянув голову в плечи. Сам не заметил, а втянул.
Показалось, что сейчас из кухни выглянет мама. Волосы у нее накручены на бигуди, лоб вспотел. Одета в любимый махровый халат синего цвета и еще в тапочки. Жарко, душно, а она в халате. Готовит что-то, как обычно. Если не убирается, то готовит. На плите у нее постоянно стояли две большие кастрюли, одна алюминиевая, а вторая – эмалированная, желтая, с пятнами сколов на боку. В эмалированной, вспомнил Выхин, часто варился жирный наваристый борщ на сале. Южное лакомство. Нигде больше он не встречал борщ с плавающими кусками сала, и чтобы картошка не нарезалась кусочками, а забрасывалась, чищеная, целиком, потом вылавливалась и мялась в пюре, чтобы погрузиться обратно.