Он стоял на остановке. Мимо проезжали другие автобусы, а он, за неимением иного, дискутировал сам с собой, доказывая и тут же опровергая гипотезы, выдвигаемые в книге, которая до сих пор лежала в его рюкзаке.
А если у каждого человека имелась своя матрица? Или человек, как в «Аватаре», лежит в капсуле, а в его сознании крутятся картинки жизни, которой не существует?
Ну, да, конечно. Он – лазурный аватар, который вместо того, чтобы встать пораньше и успеть на электричку, вынужден сейчас морозить себе зад в ожидании маршрутки, чтобы поехать на учебу.
А если смерти нет? По истечении срока, лет в шестьдесят, он просто очнется в аквариуме желатиновой жижи, как какая-то маринованная селёдка. И вокруг будут стоять люди в халатах и осуждающе смотреть, мол, и этот подопытный прожёг свою жизнь напрасно. И весь эксперимент – создание индивидуального мира для этого человека – был напрасным.
Или это временнáя иллюзия – путешествие в прошлое – как платный аттракцион, куда пускают богачей, чтобы прожить жизнь, как их предки, которые платили за коммуналку и ели еду из супермаркета, а не гомогенную пюрешку из герметичной упаковки. Потому что в их будущем, в году так трехтысячном, где-то на Марсе других развлечений нет. Потому что будущее утопически идеально и предсказуемо…
Если думать об этом слишком долго, можно сойти с ума.
Часть 1. Депривация свободы
Окна здесь по определению не открывались вне зависимости от того, чего хотели остальные. Вентиляция не гоняла воздух по просторным коридорам. А кондиционер, элементарно, сняли и увезли ремонтировать на неопределенное время. Всё бы ничего, но воздух не проникал даже через щели в окнах, потому что их нет. Когда-то один единственный случай в 1956-ом навёл руководство на мысль о том, что решётки на окнах и отсутствие ручек на оконных рамах – важнейшая необходимость. Наверное, доплачивать уборщице никто не хотел.
Несмотря на вековую историю двухэтажного здания, в котором в начале XX-го века размещались военные казармы, затем во времена гражданской войны сюда свозили всех инфекционных больных, ну а только после Второй Мировой здесь организовали Психиатрическую больницу, вопрос с наладом работающей вентиляцией оставался открытым.
Поэтому вся группа теперь была вынуждена обливаться потом, мучиться непонятным зудом и дышать насыщенным кварцем воздухом. Раз в год и палка стреляет, и кондиционер забирают в ремонт. Согласитесь, атмосфера совсем не располагала к душеизлиянию. Однако они всё равно собрались в одном месте, а своего рода сестра Рэтчед руководила их сборищем всего неопределенного и пограничного, что бывает в людях. На самом деле девушка, Инга Васильевна, – их врач-дежурант – ничем не схожа с персонажем Кена Кизи, просто Павлу так хотелось. В институтские годы он имел удовольствие много читать – за неимением другой деятельности. Ассоциация напросилась сама собой.