Крепкое весеннее солнце било в макушку и слепило глаза, но воздух еще не прогрелся после зимы. Под ногами журчали ручьи, делая скользким и без того опасный грунт. Дышалось сладко, будто пьешь изысканный нектар. Тело наполнялось легкостью, открывалось навстречу бескрайней синеве неба, словно падаешь в него и летишь к тонким полосам облаков. Хотелось кричать от восторга вместе с парящими рядом орлами.
Лихорадочный восторг! Он всегда накрывал его при единении с материнской стихией. Внутренний резерв силы заполнялся так, что кожа горела, точно весеннее солнце. Помыслы взметались ввысь, заставляя взирать на сырую землю с презрением.
– Тащиться в такую даль ради каких-то палесков? Вот гыргалицы с Доломитовых гор – это нечто. Жаль, вас тогда не было, – похвастался Йорден, нарушив сосредоточение Микаша.
Дети других стихий наслаждения небом и высотой не понимали. Йорден был оборотнем-шакалом, Дражен – мертвошептом, и им ближе земля. Фанник пускай и слабенький, но ясновидец – связан с водой. Впрочем, эта троица никогда не расходовала так много силы, чтобы ощущать близость к пределу – сосущую пустоту внутри и тяжесть во всем теле.
– Да что нам эти бабы с грудями до колен. Страшные? Да ни разу! – подначил задира Дражен. – Вот стрыги в Сечевой степи – это жуть. Особенно когда их полчища целые села выгрызают. Даже скотом не брезгуют. Горы обескровленных трупов – то еще зрелище. Жаль, ты не видел.
Йорден скривился.
– Те бабы были великанские, семь, нет, десять футов ростом! И руки как лопаты. Гыргалицы – твари редкие, а ваших стрыгов только слепой не видел.
Дорога ушла с обрыва и запетляла меж каменных круч и чахлых сосенок.
– Пусть дворняга рассудит. Он ведь был и там, и там, – Дражен ухмыльнулся, глядя на Микаша. – Так какие демоны самые страшные?
– Лунные Странники, – ответил тот, только чтобы от него отстали.
– У-у-у, – протянул Дражен. – Что-то личное?
– Кто хитрее, тот и страшнее.
Микаш отвернулся и, сам того не желая, встретился взглядом с Йорденом. Его окатило завистью. От чужих мыслей закрываться получалось легко, но гораздо сложнее не воспринимать отголоски сильных эмоций.
Чему Йорден мог завидовать? У Микаша даже такой малости, как друзья, нет. Ни похвастаться, ни посмеяться, ни поговорить по душам не с кем. Раньше хоть мать и сестра были, да не сберег их.