Шок. Практически остановка сердца, пока смотрю ему в глаза. Он словно скала в этом хаотичном потоке людей за его спиной. Всегда уверенный. Надежный. Спокойный. Даже если мир вокруг него рушится, если волны бьют с невероятной силой, если цунами будет раз за разом обрушиваться, уверена он выстоит. Наверное, даже мой уход, несмотря на его желание меня вернуть, ничего не изменил. Он остался таким же.
Пусть мне бы очень хотелось другого.
– Это женский туалет, – вспоминаю, как говорить, потому что это совокупление взглядов затянулось. Когда – то я думала, что наши глаза сродни поэзии. Мои голубые и его серые. Мечтала, что такими же будут глаза у наших деток. Дурочка.
Делаю шаг вперед, чтобы пройти, но Артур толкает меня рукой внутрь. Не сильно, но чтобы успеть закрыть за собой дверь. И защелка словно вырванная чека из бомбы.
– Ну…
– Что ну?
– Пришел поиздеваться? Вперед. Расскажи, что ты ничего другого не ждал. Расскажи, что за пять лет я не стала полезнее. Расскажи, что я осталась такой же, что ничего не изменилось! Ну что ты молчишь? – поток слез уж идет не зависимо от моего желания. – Покажи, что и ты не изменился, включи свою злобную иронию!
Артур смотрит, как я реву. Потом вдруг достает платок, но вместо того, чтобы протянуть его мне, подходит вплотную, вынуждая задыхаться от такого знакомого запаха сандала.
Левицкий себе не изменяет. Порше. Сандал. Ирония. Где эта чертова ирония.
Пальцы уже на подбородке, грубо задирают мое лицо. Артур пару мгновений смотрит на мои губы, а я впитываю его образ. Мне даже кажется, что сейчас он выглядит много старше своего возраста. В уголках глаз появились небольшие гусиные лапки, а шрам на левой щеке словно стал глубже.
Я затаиваю дыхание, готова сопротивляться, если он начнет целовать меня. Пусть губы дрожат в предательском ожидании. В предательском «Еще хоть раз». Словно крылья птички, трепещущие перед своим дрессировщиком.
Но вместо ожидаемого касания, Артур очень аккуратно стирает с моих щек подтеки. Скорее всего черные.
И эта забота кажется издевательством, мне хочется закричать, чтобы он перестал, но я продолжаю стоять недвижимой статуей, пока он заканчивает.
– Ты успокоилась?