Романтик, пришпиленный к земле - страница 8
Шрифт
Интервал
Вам бросить по перчатке,
Но, снявши отпечатки,
Прославите лжецом…
Три года как струна
Трепещет на пределе,
– Порваться на дуэли
Иль жить! – дрожит она.
Но здесь двадцатый век —
Дуэли вне закона
И, если кто-то стонет,
Он держит сам ответ:
Ведь право вам дала
Безмолвная фортуна
Беспошлинно и умно
Нас бить из-за угла!
Так что же вы струну
На сердце не порвёте!?
– К барьеру!! – её ноты
Вас яростно зовут.
Вот и взял ты ружъё
Вот и взял ты ружьё
В свои пухлые руки,
Что гребли дефицит
В твоё алчное брюхо.
Ты коврами оббил
Свои уши и стены,
Вино льёшь не в хрусталь —
В свои спящие вены;
Боль чужая в твоём
С позолотою сердце
Уж не ищет совет:
Ты успел запереться;
Хоть огонь есть в груди,
Чтоб на людях не плакать,
Но душа на замках,
Но душа твоя в пятках.
Я пришёл, чтоб спросить:
Где твоя человечность, —
Не успел! – Ты курок
Отпускаешь зловещий.
И летит в меня дробь,
Мне грехи отпуская
За твою нищету,
За тебя – умираю.
МОРЕ И ОЗЕРО
Тост за Пантелеева Леонида
На твоей безымённой могиле
Крест счешу под геройский твой вид
«Здесь сложил свои кости стальные, —
Напишу, – Пантелей Леонид».
Ах, Лёнечка, какие были времена!
Ах, Лёнечка, как мало жизнь тебе дала!
Ах, Лёнечка, как ловко нэпманов ты брал,
Ни разу писка я не слыхал!
Ты свободу любил, и красиво
Очищал в кабаках фраеров
От оставшихся всех пережитков —
Золочёных тяжёлых оков.
Мы тебя закрывали от пули
Краснопёрых гоняющих псов,
Но однажды они обманули —
За тобою защёлкнув засов.
Адвокат что-то мямлил понуро,
О карьере мечтая в суде…
Только зад твой увидели в МУРе,
Как расстрел припаяли тебе.
В тот же вечер в одном ресторане
Ты с улыбкою нэпманов взял,
И подруге одной в ихнем стане
Ожерелье на память отдал.
Но везучие псы из легавых
Вновь поставили к толстой стене…
Тяжела нам всем эта утрата…
Этот тост за тебя выпьют все.
Письмо к женщине
Надюша! Ну, здравствуй. Приходит наш час
Признаться в любви и сомнениях нам.
Пусть годы рассудят превратные нас.
…Аппатии ход, что на сердце, я дам.
Любить? Никого не смогу я любить.
Для жизни я кончен. Зачем я тебе?
Возможно, мы с сыном вдвоём будем жить —
Пока что к тому всё идёт на земле.
Возможно, последнее это письмо:
Писать – не смогу я тебе обещать.
Пойми и прости, коль получишь его:
Ломать всё и вновь начинать?
Мне, знаешь, не двадцать сем лет —
Мне двадцать четыре версты,
Но в жизни испытан любой мною цвет.
…Я умер для счастья – Пойми и прости.