Через пару месяцев нам домой доставили коробки, в которых лежало пятьсот экземпляров книги со стихами нашего Тимофея. Твердый переплет, запах типографии, шелест бумаги, яркое оформление и портрет автора в задумчивой позе на обложке. Мы сияли от счастья. Мама, само собой, больше всех. Бегать по магазинам, чтобы уговорить взять на реализацию печатное творчество моего брата она не стала. На это у нее не было времени, да и мама сама по себе считала себя куда более высоким творением, подарившим миру гения, чем все те обыкновенные людишки, что владели магазинами и стояли за прилавками. Книги стали продаваться прямо у нас на дому. Нет, мы не давали объявлений через социальные сети и не расклеивали их по столбам по округе. Реализация стихотворений в твердой обложке шла через заказчиков картин, как будущих и настоящих, так и тех, кто уже удовлетворил свое желание стать запечатленным в красках руками юного мастера. Цена на книги, если честно, зашкаливала. Я бы точно пожалел свой бюджет на творческое творение какого-то мальчика, заранее не зная, что это мой родной брат.
Наша мама, в свою очередь, придумала некое условие заказа картин, при котором покупка книги со стихами Тимы становилось обязательным. Иначе он отказывала клиенту с порога. Таким образом, любой пожелавший получить в свои руки портрет от юного дарования был обязан купить экземпляр плода его литературного творчества. Впрочем, как и следовало ожидать, отказов не было. Платежеспособность клиентов обозначалась на старте объявленной ценой будущего творения мастера. Таким образом, стихи моего брата с небольшой скоростью покидали нашу квартиру.
Несмотря на некоторое скупердяйство нашей мамы, привыкшей все создаваемое руками и головой младшего сына преобразовывать в деньги, некоторое количество книг она все же дарила. Это, по ее мнению, было неким рекламным ходом. С другой стороны она, видя в клиенте полезного в будущем человека, брала с него деньги исключительно за портрет, прикладывая стихи Тимофея в качестве подарка или сувенира. Само собой, что всем это нравилось. В кругу друзей и близких можно было похвастаться не только качественным изображением себя в рамке на стене, но еще прибавить лоску, небрежно листая томик сочинений прославившегося за последние годы гения.