Гауптман нахмурился, вспоминая.
– Точно, точно! С него еще бриолин так и капал! Догадываетесь, господин прапорщик, что сей поручик сотворил?
Действие самогона надежно заклинило любые мысли. Хотелось безмятежно улыбаться и все. Подолянский так и сделал.
– Вы совершенно правы! И мало того, что подписал, так еще торговался из—за процентов!
– И что с ним стало? – уточнил прапорщик.
– Как «что?» – удивился Орлов. – Пан Лемакс слов на ветер не бросает! Он же вроде вам говорил о жадной породе Лабы? По глазам вижу – говорил. Утопили мы круковянина. Как местные говорят – лышень бульбы зи сракы выдулись![19]
Анджей догадывался, что над ним подшучивают, но решил промолчать – развлекаются гауптманы, пусть их! В поддержание игры даже соорудил на лице нечто типа удивления.
– Павел… – протянул Темлецкий, – мой же прапорщик, я его пугать должен! Он, бедный, и так, уже ведь лыжи примеряет, дабы убечь на первом же паровозе. На деле, мы поручика отправили в бригаду, минуя баталион. А следом, с нарочным, его расписку. Говорят, полковник очень смеялся.
– А вы, пан Анджей, повторюсь, молодец! Двоих в лазарет спровадили.
Подолянский поперхнулся от сомнительной похвалы. Но гауптман, похоже, нисколько не был возмущен случившимся. Напротив, он повернулся к Темлецкому и продолжил:
– Вы бы, пан Владислав, в следующий раз предупреждали. Наш новый товарищ, сущий медведь! Корчинский до сих пор перхает – что-то там с хрящами.
– Надеюсь, ничего серьезного? – поспешил уточнить Анджей.
Начальник третьей заставы отмахнулся:
– Сам виноват! Не думаю, что у поручика к вам будут какие—нибудь претензии. Ну а если ему что взбредет, то я, как старший товарищ и его непосредственный командир, рекомендую пристрелить и закопать где-нибудь в овраге.
На лице Подолянского отразились столь сильные эмоции, что Орлов не выдержал и захохотал, чуть не расплескав вино.
– Анджей, с вас можно писать картину сюрреалистов! Воплощенное удивление, пополам с ужасом.
– Не привык я еще к таким методам разрешения споров, – прапорщик развел руками.
– Это еще что! – хмыкнул Темлецкий и ткнул пальцем в потолок, где ровной строчкой тянулось восемь пулевых отметин. – Видите?
– Конечно! Все забывал спросить о причинах.
Гауптман Орлов подал Анджею наполненную чарку:
– Вы, друг мой, смотрите лучше сквозь благородный хрусталь! На дне очаровательная линза получается.