– Личная?
– Да. Почему вам было интересно заниматься именно этим проектом?
Сперанский задумчиво почесал затылок и посмотрел куда-то вдаль коридора. Спустя несколько долгих секунд он снова вернулся к своему новому знакомому. Пожалуй, больше всего на свете ему не хотелось сейчас отвечать на этот вопрос. Но человек ждал.
– Скажу вам так. В первую очередь, я нейробиолог. Поэтому меня интересует буквально все, что происходит в человеческом мозгу. Кто знает, сколько еще загадок таит в себе это серое вещество. Но главную тайну нам все же удалось раскрыть. Так что, личная составляющая – любовь к своей профессии.
Человек в жилете записал его ответ в блокнот, и накинув кепку на голову, распрощался и поспешно удалился.
Сперанский же, вызвав такси, направился домой. Пока он ехал в машине, за окном забренчал дождь. Сквозь стекло он наблюдал, как крупные капли разбиваются на скорости о быстронесущийся автомобиль, а сам все никак не мог выкинуть из головы того джентльмена. К чему он спросил про личные мотивы? Журналист? Ах, нет. Кажется, член какого-то клуба. Для чего он мне это сообщил? Академик все крутил в голове мысль, что кто-то непременно захочет вставлять ему палки в колеса, и тогда его настоящая личная цель не будет осуществлена. По крайней мере, он был уверен на все сто процентов, что никому и никогда он не расскажет своих намерений. Ни к чему это. Да и кому какая на самом деле разница, разве в мире все делается не для того, чтобы срубить куш? Мир давно прогнил. Именно с этим убеждением он жил многие годы.
Наконец, таксист привез его домой и молча расплатившись, он поднялся на пятый этаж и зашел в свою квартиру. Снял сковывающий костюм, переодевшись в домашнюю футболку, и подошел к окну. На часах была четверть десятого, но его жена уже легла спать, не дождавшись его. Она всегда очень рано ложилась, и просыпалась значительно раньше самого академика. Он открыл окно, облокотился на узкий подоконник, и втянул легкими холодный воздух. Дождь уже закончился, и на улице сновала молодежь. Район, в котором они с женой жили, нельзя было назвать спальным. Скорее это был почти центр, поэтому отъявленных «сов» можно было наблюдать даже глубокой ночью. Он смотрел в пустоту и видел в ней людей. Он смотрел на людей и видел в них пустоту. Оставив окно открытым, он лег в кровать рядом с женой, обнял ее и только сейчас понял, как же сильно устал за прошедшее время.