А значит, никакого больше Дюка.
И никаких вылазок на вечеринки с Сайласом и пацанами.
И никакого отлынивания в классе с мечтами выскочить наружу, на беговую дорожку.
Мне уже восемнадцать. Я почти что взрослая – ну, или очень пытаюсь ею быть. В этом году мне совершенно нельзя отвлекаться.
Когда мы возвращаемся домой, собаки залетают в двери вперед нас и чуть не сшибают друг друга по дороге к миске с водой.
– Девочки? – окликает нас папа из кухни.
Кейси бросает на меня взгляд.
– Ой-ей. Мне кажется или что-то горит?
Мы скидываем ботинки и следуем за едким запахом на кухню, из которой тянутся струйки дыма. Папа стоит над плитой, на каждой конфорке по кастрюле.
– Не уследил я за картошкой, – расстроенно говорит он, целуя Кейси в щеку, когда та достает бутылку воды из холодильника. – Ты какая-то бледная, солнышко. Все в порядке?
– В норме. – Кейси делает большой глоток воды. – Там просто жарко.
Папа мгновенно переводит взгляд на меня.
– Не надо ее перенапрягать. Не заставляй ее гоняться за тобой.
Я пожимаю плечами.
– Это она предложила возвращаться наперегонки.
– И я бы тебя сделала. – Кейси изображает краткий издевательский танец, размахивая хвостом светлых волос.
– Ничего подобного. Я бы тебя обставила, даже если бы бежала задом наперед.
– Слоан. Я жду от тебя большей осторожности. – Папа хмуро смотрит на меня. Сам себе что-то придумал, сам на меня взъелся. – Еще не хватало, чтобы кого-то хватил солнечный удар.
Мы все в курсе, что под «кем-то» он имеет в виду Кейси. Потому что она у нас малышка. Маленькая и хрупкая, еще не сломанная и не закаленная безвозвратно.
– Да ладно тебе, пап, – пытается вмешаться Кейси. – Расслабься. Кому-то же надо держать Слоан в форме перед соревнованиями.
– Иди попробуй, – протягивает он ей ложку, совершенно проигнорировав сказанное.
Для нашего отца Кейси стеклянная, а я каменная, и никому из нас никогда его не переубедить. Даже до того случая с Кейси он принимал как должное, что со мной не надо нянчиться, что я всегда все вывезу и буду сильной.
К сожалению, когда от тебя постоянно ждут, что ты будешь «сильной», то и сломаться недолго. Такое ощущение, будто мне всегда достаются все шишки, не говоря уже о моих собственных проблемах, а любое проявление слабости он принимает за личное оскорбление.
Вечно так жить нельзя, и мое терпение на исходе.