Я давно перестала замечать попытки Ильи проявлять нежность. Он почти всегда обнимал меня за плечи, касался волос или гладил тонкими пальцами по внутренней стороне руки. Но сейчас его неожиданный порыв практически лишил меня чувств. Обычно нежный, обходительный и задающий миллион вопросов о моем самочувствии, Илья вжал меня в кровать и навалился сверху всем телом. Я на секунду опешила. Передо мной был совсем другой человек. Безумный, неистовый, желающий безгранично обладать. Главный, хозяин.
Сначала я приняла его необычное поведение за игру и случайный порыв под впечатлением от утреннего ритуала. Все эти магические атрибуты пробуждали в Илье первобытную искренность. Но теперь он будто выпустил наружу скрытую суть, о которой не догадывался даже сам.
Он цепко держал меня за запястья и зашипел, когда я попыталась вырваться. Мне оставалось лишь повиноваться и с широко раскрытыми от удивления глазами принимать его новую ипостась. Бороться и доказывать, что со мной так нельзя, я почему-то не могла. И если быть честной, то и не хотела. Было в этом новом Илье что-то безумно притягательное. Но стоило мне закрыть глаза, как в голове всплывали длинные белые волосы, мускулистый торс под кожаной курткой и гипнотически-синие глаза. И тогда я прикусывала губы, чтобы не выкрикнуть чужое имя, и извивалась, принимая ласки Ильи.
Фролов отвалился на спину, смахнул с потного лица прилипшую темную прядь и почти сразу заснул. Я уселась на краю кровать и никак не могла спрятать глупую блуждающую полуулыбку. Хотелось разбудить его и спросить, откуда такие перемены. Влияние Кристины, ревность к Станиславу, или кто-то подсунул ему парочку обучающих фильмов, от которых Илья наверняка краснел и плевался.
Я тихо хихикнула. Соскользнула на гладкий скрипучий пол и на цыпочках прошла в ванную. Собрала мелкие косички в одну толстенную и прямо на голое тело натянула длинную, до колен, малиновую толстовку. Сон не шел, а в голове все свалялось в странный клубок из новых чувств, только что пережитого опыта, от которого все еще подрагивали руки, и странной тревоги, предчувствия чего-то необратимого. Казалось, что процесс уже запущен. Кто-то громко закричал на вершине горы моей жизни, и лавина начала набирать ход. Чтобы сломать, сравнять с землей, превратить в руины.