– Ох, совсем забыла! – вскинулась Джилл. – Спешила поскорее согреться, вот и вылетело из головы. Должно быть, он считает меня настоящим чудовищем! – Она подбежала к двери. – Баркер! Баркер!
Слуга возник на пороге, словно ниоткуда.
– Да, мисс?
– Прошу прощения, не спросила вас… Как ваши суставы?
– Намного лучше, мисс, благодарю вас.
– Вы лечились, как я советовала?
– Да, мисс, сразу полегчало.
– Замечательно!
Джилл вернулась в гостиную.
– Все в порядке, – улыбнулась она. – Ему гораздо лучше.
Она беспокойно прошлась по комнате, разглядывая фотографии, уселась за пианино и тронула клавиши. Часы на каминной полке отбили полчаса.
– Скорей бы уж приехали!
– Я полагаю, вот-вот, – отозвался Фредди.
– Страшно подумать, – вздохнула она, – что леди Андерхилл мчалась из Ментоны в Париж, из Парижа в Кале, из Кале в Дувр, а из Дувра в Лондон только для того, чтобы увидеть меня! Так что не удивляйся, Фредди, что я вся на нервах.
Фредди с изумлением вытаращился, уронив монокль.
– Ты что, серьезно?
– Ну конечно! А ты не нервничал бы на моем месте?
– Глядя на тебя, и не скажешь.
– А почему, думаешь, я столько болтаю? Набросилась на тебя бедного, ни в чем не повинного? Я же просто холодею от ужаса!
– По твоему виду ничего не заметно.
– Стараюсь быть стойким солдатиком. Так меня называл дядя Крис – с десяти лет, когда водил рвать зуб. «Будь как стойкий оловянный солдатик», – повторял он, и я держалась. – Джилл глянула на часы. – Но если они прямо сейчас не приедут, стойкость моя растает. Такое ожидание трудно вытерпеть. – Она пробежалась пальцами по клавишам. – А вдруг я и правда не понравлюсь матери Дерека? Видишь, Фредди, как ты меня напугал!
– Я не сказал, что не понравишься, только посоветовал быть чуточку осмотрительнее.
– Нет, не понравлюсь! Просто нутром чую. Вся моя храбрость куда-то подевалась… – Джилл в отчаянии тряхнула головой. – Какая пошлость! Я думала, такое бывает только в комических рассказах и песенках… Постой, ведь и правда была такая песенка! – Она расхохоталась. – Помнишь, Фредди? Я только начало припоминаю:
Привел меня Джонни к мамаше своей.
К мамаше своей.
К мамаше своей.
Настала пора познакомиться с ней.
Познакомиться с ней.
Она острым глазом меня оглядела,
На части разъяв платье, душу, и тело,
Устроила мне перекрестный допрос,
Кивнула, вздохнула и сморщила нос.