Как всегда в его присутствии, Шарлотта густо покраснела, а ее язык вдруг онемел и начал заплетаться.
«Да будет тебе, Шарлотта, – мысленно пожурила себя девушка. – Скажи же что-нибудь. Да что угодно».
Что ей всегда повторяла Гермиона?
«Ей-богу, Шарлотта, поговорив с ним хотя бы пару минут, ты сразу поймешь, что он так же скучен, как и все остальные. Мама клянется, что ее сына украли сразу же после рождения, подменив его Себастьяном, поскольку ее ребенок не может быть настолько благоразумным!»
В устах Гермионы подобное достоинство звучало как настоящий грех. Разве такое возможно, недоумевала Шарлотта, выглядывая из-за портьеры.
Ведь она сама считала благоразумие Себастьяна одной из самых подкупающих черт его характера. Он взял на себя заботу о финансах и имуществе семьи в довольно юном возрасте – десять лет назад, сразу после того, как его отец отправился в путешествие по южным морям. Пока сверстники и друзья виконта проводили время в праздности, Себастьян удерживал семейство Марлоу на плаву, умело управляя делами и сдерживая непомерные аппетиты матери и сестер, обожавших тратить деньги на наряды и украшения.
Только посмотрите, что случилось с Шарлоттой и ее матерью, когда умер отец семейства! Рядом не оказалось никого, кто помог бы им вести дела, и в результате им пришлось поселиться в доме тети Финеллы.
Разве Себастьян жаловался, когда Гермиона тратила больше, чем положено? Когда научные эксперименты Гриффина заставляли половину Мейфэра содрогаться от очередного взрыва, или когда Виола приводила в дом еще одного бездомного пса? Разве Себастьян читал им нотации? Или впадал в ярость? Никогда. Шарлотта видела лишь человека, любившего свою семью, терпеливо выслушивавшего жалобы домочадцев, и прилагавшего все силы к тому, чтобы скандальные и эксцентричные выходки не отбросили их на задворки общества.
«Ну же, скажи что-нибудь», – вновь приказала себе Шарлотта. В тишине ночи, когда она лежала в своей узкой постели, ей на ум приходили тысячи остроумных фраз, но стоило ей оказаться с Себастьяном лицом к лицу, все красноречие улетучивалось подобно брошенной в толпу пригоршне полпенсовых монет.
Конечно же, в темноте ночи ее идеальный Себастьян был совсем не таким сдержанным, с пиратской косичкой и озорным блеском в глазах. А она… она была одета в голубой бархат.