Впервые это случилось в Заире, когда двое его бойцов, угрожая оружием своему лейтенанту, отказались исполнять приказ зачищать деревню, так как были родом из этого района. Их разоружили и доставили к Коттену, который был так взбешен этим обстоятельством, что самолично избил обоих, причинив тяжкие увечья и сделав одного из них инвалидом. Это было вопиющим нарушением устава Легиона, но учитывая его былые заслуги и непростой политический фон всей Заирской кампании, дело по тихому замяли, ограничившись отзывом приказа о присвоении капитану Коттену звания майора. Его это конечно задело, но не очень сильно, так как мало майоров оставались в боевых частях. Обычно, после повышения, их переводили на штабную службу, а он хотел продолжать воевать. Но определенный след этой ситуации, акцентированный на расовой принадлежности бунтовщиков, в его памяти остался.
В конце девяностых и в начале двухтысячных годов, очень большую часть Легиона составляли белые выходцы из восточной Европы и бывшего Советского Союза. Русские, Поляки, Литовцы, Белорусы, Украинцы, Сербы, Казахи, Киргизы, Немцы, и еще много кто из стран бывшего социалистического лагеря. Все они, до поступления в Легион, служили в своих национальных армиях и были классными бойцами. По уровню боевой подготовки они наголову опережали и азиатов, и латиноамериканцев, и даже французов. Не говоря уже о всяких африканцах. Образованные, дисциплинированные, сплоченные – они с первых дней получали преимущество над остальными поступившими добровольцами, а потом так же быстро получали младшие командирские звания. Каждый офицер Легиона хотел побольше таких бойцов в свое подразделение. Но после большого расширения Евросоюза на восток в 2007 году, поток добровольцев из этих стран стал стремительно падать, всего за пару лет превратившись в едва заметный ручеек. И чтобы компенсировать такой серьезный недостаток в добровольцах, вербовщики Легиона стали набирать на службу все больше африканцев, а потом и вообще всех подряд без разбора, потому что рекрутов не хватало. В некоторые месяцы доходило до того, что из каждых ста прибывших добровольцев, только человек двадцать–тридцать, максимум, были белыми. В итоге, за пять последующих лет, Легион сильно окрасился в черный цвет, и еще сильнее потерял в своем качестве.