Однако подумав, Моника откинулась глубже на шезлонг – плевать на все эти процедуры. Она вовсе не толста. Шестьдесят кило для её роста – отличный показатель. А селёдкой-манекенщицей ей никогда быть не хотелось… Ну, вернее, если и хотелось – то лишь до той поры, пока она не повстречалась с Лопесом. Тот сказал, что она в «естественном», неподправленном всеми этими снарядами-упражнениями, и липосакциями, виде, в тысячу раз сексапильней, чем любая дура, тратящая в день несколько часов на то, чтобы согнать избыточный вес, потея, словно глупая кобыла… (Хи-хи. Вот бы дать мужу Констанс понюхать её сразу после занятий в тренажерном зале!)
И, к счастью, похоже, Лопес до сих пор остаётся при своём изначальном мнении. Моника протянула точеную ручку, и взяла чёртов Махито. Ну и мерзость эти зонтики. А никуда не денешься – надо соответствовать. Ноблесс – облидж. Положение обязывает. Приходится иметь виллу. Яхту. Ездить с мужем в самые дорогие рестораны, делая вид, что вся дороженная фигня, что там эксклюзивно готовится и подаётся в таких порциях, словно это ребёнок на… ал, страшно ей нравится. Посещать спа-салоны, курорты, рауты, одевая тряпки, которые так же удобно носить, как и спать на курином насесте… Загорать на крыше этой самой чёртовой виллы…
Ривьера, мать её!..
– Моника, смотри! Что там с морем? – Констанс, отбросив столь тщательно прививаемый ей лоск и изящную небрежность, показала пальцем. В голосе чувствовался…
Страх?!
Моника, ещё раз злорадно подумав о плебейском происхождении подруги, всё же взглянула в сторону, куда был направлен пальчик с безвкусными рисунками на наращённых ногтях. И…
Вскочила с лежака, тоже забыв про чёртов лоск и ужимки! Чёрт возьми!.. Б…ство! Да что же это за …?!
– Бежим отсюда скорее! Это цунами! – уже не думая, достаточно ли элегантно распахивается второпях накинутый халатик, обнажая строго дозированную для слуг долю наготы, Моника сломя голову кинулась к лестнице. Констанс, взвизгнув, и схватив свой халат в руку, бросилась за ней.
На втором этаже вода их и застигла. Мгновенно почерневшее от огромной глубины панорамное стекло проломил могучий пенящийся поток, и от перепада давлений женщины погибли даже раньше, чем успели захлебнуться!
Цветущий и сонно-расслабленный после очередного кинофестиваля Канн перестал существовать менее чем за две минуты: то, что не поглотило цунами, провалилось на глубину добрых трёх километров… И затопленная воронка размером с весь город, долго бурлила мутно-чёрной, покрытой обломками и грязью, водой.