Семьсот сорок восьмой пытался высказывать своё недовольство по поводу местной пищи и опасности отравления, но как только его старший молча принялся за еду, тоже затих и последовал его примеру.
– Радуйся, что смотритель подобрал нас, и будь благодарен. Если бы на место стычки раньше него добрался кто-то из других поселений, ты уже не смог бы возмущаться и ныть, а к твоему трупу сквозь разбитые стёкла уже пробрались бы крысы. К утру нас можно было бы опознать только по нашивкам с номерами.
Попробовав местную стряпню, семьсот сорок восьмой и сам подумал, что не так уж и плохо переночевать в этом посёлке. Вкус настоящей курицы он пробовал всего один раз, когда поступил на службу в армию. На праздник основания Цитадели солдат накормили ужином из натуральных, а не синтетических продуктов. Но цитадельский картофель ни в какое сравнение с местным не шёл: еле пахнущая едой водянистая масса против ароматных, рассыпчатых клубней.
– А кто такой этот Роберт и почему наши так благосклонны к нему? – еда и тепло разморили молодого цитадельца, и в нём проснулось любопытство.
– В первую очередь, Роб – человек, – мужчины не заметили, как открылась дверь, и в помещение с самодельным термосом в руках вошла Мика. – Возможно вам сложно представить, что не все делят людей по сортам, а вместо этого судят их по поступкам, но наш смотритель именно из таких. Из-за того, что он больше не мог видеть, как сортируют детей, Роб покинул Цитадель.
– Я вообще-то не тебя спрашивал, – огрызнулся семьсот сорок восьмой и посмотрел на старшего.
Сто сорок четвёртый же не обращал на него внимания. Он всматривался в лицо Мики, будто пытаясь что-то вспомнить.
– У вас тоже дурные ассоциации с людьми, у которых глаза разного цвета, или голова болит?
– Да нет, всё в порядке, просто… – офицер посмотрел на своего подчинённого. – Семьсот сорок восьмой мне рассказывал историю про девчонку с гетерохромией. Ничего особенного.
– А почему вы друг друга только по номерам называете вместо имён?
– Не положено! – одновременно ответили цитадельцы.
– У многих изгнанных за стену есть причины ненавидеть тех, кто остался внутри, – продолжил сто сорок четвёртый. – Жажда мести распространяется и на всех родственников. Даже внутри подразделений мы не называем настоящих имён и не всегда знаем, с кем бок о бок служим. Не знаем сами – не сможем случайно выдать кого-либо.