– А это что за господин с портфелем, рядом со мной и дверью кафе «Вся сила в зёрнах»? Он, в помятой кепке и блестящем, в некоторых местах пиджаке, но приличных, правда не по моде, брюках. Причём – одна штанина заправлена в носок, а другая настолько коротка, что обнажала завязки от кальсон. Под усами, типа «а-ля Чаплин», рядом с тёмным пространством от бывшего зуба отдавала блеском фикса из нержавеющей стали. Вероятно «рассеянный – с улицы Басееной» – явно безработный, но не потерявший надежду на приближение горизонта лучшей жизни. «Кепка» нагнулась, старалась пристроить свой заслуженный портфель у витрины кафе, который не «слушался» и сваливался набок.
Наконец, пристроив портфель, господин достал из него бутылку кефира с сайкой. Затем, не теряя времени, притулившись к стеклу витрины, приступил к трапезе закрыв глаза, видимо, чтоб заодно и подремать, считая, что время – деньги, которых, судя по его виду, у него уже не осталось.
Через некоторое время к нему подошёл человек тоже с заслуженным саквояжем.
– Вы товарищ Оболдуев?
– Ну я, – не открывая глаз и не беря перерыв на пережёвывание пищи, сознался Оболдуев.
– Тогда я к вам по программе – одновременной игры с Магом и целителями, – произнёс пароль подошедший.
– Пристраивайся с права от меня, но не загораживая дверь, – не поднимая век, изрёк Оболдуев.
Оболдуев Давид Утопич по натуре был анархистом. Он ненавидел власть Советов точно также как ненавидел и власть капитала, но любил власть денег. Вообще он презирал любую власть, но стремился к ней всеми фибрами своей анархической души. Давид Утопич часто с умилением вспоминал приятные эпизоды из своей жизни, когда трудился в колбасном секторе «Елисеевского», где позади него, как буревестник, гордо реял вымпел «Победителю соцсоревнования». Правда сладкие воспоминанья омрачала тень таксопарка, где когда-то трудился, но в силу своей внутренней убеждённости нарушал закон, регулярно завышая стоимость проезда. Приработком он ни с кем не делился, кладя разницу в карман, и в конце концов созрел для посещения тюрьмы, где на воротах значилось: «Не грусти входящий».
Оболдуев всё же считал себя честным человеком, так как честно «от звонка до звонка» отсидел положенный срок. Но руководство таксопарков, куда он после честной отсидки обращался, его мнения не разделяли. «Проверять» же карманы пешеходов скрытно он не умел, а другой профессией бог не наградил. Встал вопрос: «Куда пойти? Куды податься?» …