– Эта?
– Да-да, эта!
Инна гуляла с дочками по аллее между домами и всюду наталкивалась на любопытные взгляды. Благодаря телеграмме ее беда явно стала сенсацией дня. Многие смаковали новость, надеясь, что их семьи подобные потрясения обойдут, что они не окажутся следующей мишенью. В душе Инны закипала злость: за что ей этот позор? Она-то чем провинилась? Пушкарев гуляет по Питеру и, вполне возможно, не один, а она тут вынуждена прятать глаза от людей. От нее ждут каких-то действий, но что бы она не предприняла, это будут обсуждать и осуждать.
Вернувшись с прогулки, Инна накормила детей, младшую уложила спать, старшую отпустила к подружкам, а сама взялась за телефон. А тот, словно ждал этого момента, разразился трелью, на экране высветилось привычное «Любимый». В трубке раздался такой знакомый, но как-то чересчур жизнерадостный голос:
– Привет, Кошка! Как вы там? Что новенького в городке и дома?
– Привет, Пушкарев. Есть кое-какие новости. Ты там стоишь или сидишь?
– Стою… а что такое?
– Лучше сядь. Тут мне телеграмму доставили, адресованную тебе. Сейчас зачитаю, – Инна взяла в руки злополучный листок, – «Денис поздравляю рождением третьей дочери тчк». Я присоединяюсь к поздравлению и хочу знать, что это значит.
– Понятия не имею. Чья-то глупая шутка. Выброси и забудь.
Жизнерадостность из голоса мужа пропала. Теперь он звучал напористо.
– Да? Я даже знаю чья. Сорокина Людмила Николаевна тебе знакома?
– Нет, впервые слышу.
– Может быть, тебе напомнить адрес, чтобы память прояснилась?
Инна назвала улицу, дом, номер квартиры. В трубке повисла минутная пауза.
– Ты что, там была? Разговаривала с ней?
– Да, конечно. Познакомилась и с твоей подружкой, и с вашей дочкой, – пошла на блеф жена. – Ее версию я выслушала, теперь хочу услышать твою.
В трубке вновь повисла минутная пауза. Инна ждала, чувствуя, как вновь душит обида.
– Эта стерва не докажет, что ребенок от меня. Не я один к ней ходил, – хмуро выдал Денис.
– Час от часу не легче! Можно списочек кандидатов в отцы? Я вывешу на дверях клуба. Чтобы не мне одной в спину пальцем показывали. Трудно быть единственной мишенью всеобщего любопытства.
– А что, в гарнизоне уже знают?!
– А ты думал! Телеграмма поступила на нашу почту, и мне ее принесли в распечатанном виде.
– Ой-ё… Бли-ин… – голос Пушкарева задрожал.