– Я ничего не знаю! Я не м-могу спрашивать! М-могу только патрулировать и отвечать! Но обещаю! Обещаю, что н-никому не скажу, что видел тебя! – разведчик практически плакал.
Губы Джарена скривились в отвращении. Цив. Жалкий. Что за бессмысленная трата жизни. С точки зрения тактики было понятно, почему Сулиан отправлял новобранцев на восток – там вероятность конфликта была минимальной. Но даже молодость и неопытность этого парня не оправдывали его жалкое хныканье.
– Если я тебя отпущу, думаю, твоему командиру будет интересно, где ты оставил свои руки. – Вскинув брови, Джарен наблюдал за пронизывающим ужасом в глазах разведчика, начинающего понимать смысл его слов. Бедолага попытался спрятать целую руку за спиной, будто это могло изменить исход.
Джарен врезал парню по шее и жестоко улыбнулся, оголяя острые клыки. В нос ударила едкая вонь. Мочевой пузырь разведчика наконец-то его подвел.
– Такой трус, как ты, не нужен армии. Ни армии Материна, ни какой-либо другой. Меня тошнит от слабости. – Джарен даже не дал ему возможности просить о пощаде. Он выкинул руку вперед, вонзив клинок парню в грудь.
Рот разведчика раскрылся в безмолвном крике, когда кинжал вошел по самую рукоять. Он потянулся оставшейся рукой к ней, будто пытаясь убедиться, что кинжал действительно в нем.
Юноша почти упал вниз лицом, но Джарен остановил его, ударив ботинком по плечу, а потом наклонился и вытащил кинжал. Он вытер руки и оружие с обеих сторон о форму разведчика и резко отпустил его. Тело свалилось на землю.
Джарен держал перед собой клинок и внимательно осматривал его, проводя большим пальцем по рукояти. Ее покрывали отметины, рассказывающие историю его долга, его айтанты – душевной связи, которую оборвали до того, как она успела окончательно созреть.
Родители Джарена, Дэдрин и Джерос Барилиас, так гордились этой образовавшейся связью, что подарили ему два специально изготовленных кинжала, когда он достиг возраста тренировок. Но после той роковой ночи у него остался только один.
Второй кинжал он использовал для…
Джарен вздрогнул и убрал оружие в ножны. Когда он смотрел на кинжал, то не мог не вспоминать прошлое. Но второй кинжал не вернешь, как и ее. Он не понимал, почему это так сильно его задевало, почему это так чертовски больно.
Он взвыл. Да, именно взвыл. Она была его лучшей подругой, половинкой его души. Даже будучи детьми, Джарен был готов отдать свою жизнь ради нее не моргнув и глазом. Но он не справился. Той ужасной ночью он подвел и ее, и их людей.