И снова в полном отчаянии, графиня принялась ходить из угла в угол, теребя в руках небольшой молитвенничек.
Словно в ответ на мучивший ее вопрос, огромная железная дверь камеры вдруг со скрежетом отворилась, и быстрым шагом, пожалуй, даже чересчур поспешным для столь значительных особ, в комнату вошла целая делегация очень важных с виду людей. Выражения их лиц были одинаковы – они безучастно и мрачно смотрели на графиню так, словно ее уже и не существовало вовсе. Вперед выступил англиканский священник и равнодушно, мерно растягивая слова, спросил, не желает ли она покаяться. Не дождавшись ее ответа, королевский посланник надменно и громко известил графиню о том, что за измену она приговорена к казни через отсечение головы.
Графиня, хоть и предполагала такой исход, все же с трудом сдержала волнение. Разве только чуть дрогнули губы…
«Нет! – изо всех сил стараясь сдержать оглушительный, гулко отдающийся в ушах стук сердца, приказала она себе. – Я не стану унижаться ни перед ними, ни перед собой. Достойно прожив отпущенный мне век, я должна достойно умереть. Так, как подобает графине Солсбери! Если подумать, это не самый плохой конец – сложить голову на плахе во имя священной католической веры. Я беззаботно и празднично жила, и вот теперь, на старости лет, Господь дал мне шанс пострадать за веру! Так я принимаю его, Господи! Принимаю с благодарностью!»
Она молча, отвернувшись к окну, приняла от священника отпущение грехов. Никто не заметил, что ее губы в этот момент шевелились – она шептала католическую молитву.
Генрих ненавидит и боится католиков, ему чудятся заговоры с их стороны. Но мне казалось, я вовремя присягнула ему на верность, и он поверил мне. Тогда – за что?
И снова волна недоумения захлестнула ее, но, справившись с ним, она сумела успокоить себя.
Пусть свершится то, чему суждено.
И гордо, с поднятой головой, все еще прекрасной, несмотря на возраст, в сопровождении целой делегации, присланной за ней, хрупкой женщиной, словно за каким-то бандитом с большой дороги, вышла из своего последнего пристанища и направилась к месту совершения публичных казней.
Король Генрих VIII был импульсивен, горяч и кровожаден. Обиды, нанесенные его величеству, он предпочитал смывать кровью, причем, не своими руками, а руками палача. А поскольку обижался он часто, то за время его царствования не одна голова высокопоставленного англичанина слетела с плеч на этом лобном месте, именно здесь, заподозрив в измене, он казнил и двух своих жен. А уж сколько менее знатных граждан расстались здесь с жизнью – тому и вовсе нет счета! Теперь и ей, графине Солсбери, выпало разделить их печальную участь.