Вчера один болван поинтересовался, какое первое событие детства сохранилось в моей памяти, явно ожидая, что я радостно предамся сентиментальным детским воспоминаниям, коими положено наслаждаться чудаковатым старикам. Он страшно удивился, когда я приказал ему убираться вон.
Но его любопытство все-таки причинило известный ущерб: ведь мне не удалось с такой же легкостью отделаться от собственных дум. Перед моим мысленным взором пронеслись картины детства, но какую из них я мог бы назвать самым ранним впечатлением? Так или иначе, никто не назвал бы его приятным. Уж в этом я уверен.
Должно быть, я помню себя лет с шести… Нет, моя сестра Мария родилась, когда мне исполнилось пять. Точно. А годом раньше умерла другая моя сестра, Елизавета, и это ужасно поразило меня. Значит, мне было три года?.. Наверное. Да. Именно тогда меня удостоили восторженных поздравлений… И в то самое время мне запали в душу слова «всего лишь второй сын».
Стоял чудный летний денек – жаркий и тихий. Я собирался отправиться с отцом в Вестминстерский дворец на церемонию пожалования титулов и званий. Король долго репетировал со мной весь ритуал, пока я не запомнил его назубок: поклоны, падения ниц перед владыкой Англии и проходы по залу. Мне пришлось пройти ритуальную науку, поскольку предстояло присутствовать на королевской аудиенции.
– Никогда не поворачивайтесь спиной к королю, – пояснил батюшка.
– Несмотря на то, что вы мой отец?
– Несмотря ни на что, – серьезно ответил он. – Ведь я еще и ваш король. Сегодня я произведу вас в рыцари ордена Бани. Перед посвящением вас оденут как отшельника. А потом вы вновь войдете в зал в ритуальном облачении и получите титул герцога Йорка. – Он рассмеялся сухим тихим смехом, похожим на шорох листьев, влекомых ветром по булыжникам мощеного двора. – Тогда они утихомирятся, осознав, что Тюдоры объединились с Йорками! Единственный настоящий герцог Йоркский будет моим сыном. Пусть все увидят это! – Вдруг он понизил голос и мягко произнес: – Вам придется достойно пройти перед всеми пэрами нашего королевства. У вас нет права на ошибку, нельзя показать страх перед ними.
Я глянул в его холодные, серые, как ноябрьское небо, глаза.
– Я не боюсь их, – сказал я, зная, что говорю правду.
Толпы горожан высыпали на улицы посмотреть, как мы проезжаем по Чипсайду к Вестминстеру. У меня была собственная лошадка – белый пони, и я ехал на нем следом за отцом. Его гнедого украшал ковровый чепрак. Даже верхом я почти не возвышался над рядами зевак, выстроившихся вдоль дороги. Я отчетливо видел их лица, запомнил их выражения. Народ радостно встречал наше появление, призывая небеса благословить нас.