«Сосредоточься», – велел я себе.
Кто-то откашлялся. Женщина.
– Я… э-э-э… никогда прежде этого не делала. – Ее голос можно было сравнить с лунным светом: такой же тихий и манящий.
– А, – улыбнулся я. – Новичок.
Мои слова заставили ее негромко рассмеяться.
– Да, думаю, что так. Я только в фильмах такое видела. Сейчас мне полагается сказать: «Простите меня, святой отец, ибо я согрешила»?
– Почти. Сначала мы совершаем крестное знамение. Во имя Отца, Сына и Святого Духа… – Я слышал, как она повторяет эти слова за мной. – А теперь скажи, сколько времени прошло с твоей последней исповеди, которая была…
– Никогда, – закончила она за меня. Женщина казалась молодой, но не юной. Моей ровесницей, возможно, чуть моложе. А ее голос звучал по-городскому суетливо и без акцента, в нем отсутствовала та самая тягучесть, которая присуща местному населению сельской части Миссури. – Я… э-э-э… увидела церковь, когда была на винодельне через дорогу. Хотела… ну, есть кое-что, что не дает мне покоя. Я никогда не отличалась особой религиозностью, но подумала, что, может быть… – она на минуту замолчала, а потом резко вздохнула: – Глупая была идея, я такая дура. Мне лучше уйти.
Послышалось, как она встала.
– Стой, – велел я и сам себе поразился. Никогда раньше не указывал другим, что делать, в такой манере. Вернее, теперь уже больше не указывал.
«Соберись».
Она села, был слышен шелест сумки в ее руках.
– Ты не дура, – сказал я более мягким голосом. – Это не какое-то там соглашение. И этим ты не даешь обещания посещать мессу каждую неделю до конца своей жизни. Сейчас можно быть услышанной. Мной… Богом… Возможно, даже самой собой. Ты пришла сюда потому, что искала эту возможность, и я могу тебе ее дать. Так что, пожалуйста, останься.
Она сделала глубокий вдох.
– Просто я… то, что меня тяготит, не знаю, должна ли я кому-либо об этом рассказывать. Тем более вам.
– Потому что я мужчина? Тебе было бы комфортнее поговорить сначала с женщиной-мирянкой?
– Нет, дело не в том, что вы мужчина. – Я услышал улыбку в ее голосе. – А в том, что вы священник.
Я решил высказать предположение.
– А то, что тебя тяготит, имеет плотскую природу?
– Плотскую. – Она засмеялась, ее смех был похож на нежную, чувственную мелодию. Внезапно я поймал себя на том, что задаюсь вопросом, как выглядит эта женщина: светлая ли у нее кожа или загорелая, стройная ли она или обладает пышными формами, какие у нее губы – нежные или пухлые?