– Нет. – отвечаю, а сам слежу за её молодым человеком, который входит следом. Вот он мне определённо не нравится, с этим я разобрался. Имя у него ещё такое, американское. ОлдДжаз – старый джаз! Этот сухощавый подонок с походкой Макгрегора слегка вприпрыжку кидает впроброс своё «общий салам» и направляется прямиком к холодильнику словно тот его питомец, любезно оставленный нам на прокорм. И теперь кровный хозяин приходит проведать питомца, а тот на радостях, виляя белой дверцей, выдает хлыщу кусок копчёной колбасы, который я, между прочим, припас непосредственно для себя. Для, мать меня, себя! Нет мне не жаль! Но скоро ночь, а это значит, что все спят, но не сплю я. Одолеваемый, как всегда, тяжёлыми мыслями о мироздании и своей роли в нём я прихожу на кухню, съедаю кусок колбасы с пышным белым хлебом, и тогда мир снова приходит в равновесие.