Однако лишь немногие немцы считали внешнюю угрозу главной опасностью, угрожавшей новой империи. Это явствует из факта, что, хотя большинство немцев было собрано вместе, они были еще далеки от того, чтобы стать единым обществом. Империя была обязана своим существованием Пруссии и прусской армии, а не давлению общественного мнения. В прошлом центробежные силы часто оказывались слишком мощными. Возможно ли сдержать их теперь? Станут ли пруссаки и южные германцы работать вместе? И еще: можно ли обеспечить лояльность рабочих, установив в обществе закон и порядок? Судя по марксистскому евангелию пролетарской революции, это представлялось невероятным. В действительности же опасность такого развития событий была сильно преувеличена. Да и слова народных лидеров являлись более жесткими, чем их поведение. Бебель в 1871 году назвал коммуну слабой прелюдией к тому, что может произойти в Германии. Правящие и имущие классы были сильно напуганы, особенно когда индустриализация начала ускоряться, привлекая население в города и увеличивая численность рабочих. Ситуация требовала гибких институтов и возможности роста. Однако обстоятельства, в которых оказалась империя, привели к получению элитой права вето на официальные перемены. Нужен был лидер, который смог бы привлечь на свою сторону широкие массы, предложив идеи, которые завоевали бы их воображение. «Для охоты на демонов требуется пророк», – сказал Луи Филипп Франсуа Гизо. Только Бисмарк не был пророк. Он был гений манипуляции, обладавший непревзойденной способностью оценивать возможности. На его откровенное презрение к общественному мнению указывают привычные подкупы прессы, для чего деньги, конфискованные в Ганновере в 1866 году, оказались в высшей степени полезными. Сказать по правде, он не интересовался трудами мыслителей, предпочитая читать сентиментальные французские и немецкие романы. Бэджет в 1875 году сказал, что Бисмарк не обладал способностью оценивать моральное влияние – только материальные силы. Крылатые фразы, которыми он запомнился, являлись скорее апофегмами, чем продуктивными идеями. Они характеризовали в основном настоящее, а не будущее. Возможно, этим и объясняется тот факт, что за двадцать лет правления после 1870 года он мало что сделал для решения внутренних проблем Германии.