Девушка стояла на краю обрыва того самого, где волны чернеющего моря разбивались о скалы, стачивая камень. Тёплый ветер трепал локоны, лишь только одна белая прядь неподвижно свисала вдоль холодной щеки, пока девушка смотрела вдаль за горизонт, пытаясь вспомнить: кто она? Почему должна стоять здесь в одиночестве и ждать? Её воля была подавлена, но девушка не могла вспомнить причину. Она знала, что не должна стоять так близко к краю, но не могла сдвинуться с места, словно кто-то дал указание сделать именно это и не отступать. Она подчинилась просто, без вопросов и споров, будто только для этого и жила. Не перечить. Слушаться. Служить.
Она хмурилась, чувствуя внутри нечто запретное, неправильное. Словно кто-то взял под контроль сознание заставив позабыть остальное всё, что было важным для неё. И сколь бы сильно она не пыталась разрушить ту стену, ничего не выходило. Слишком глубокое давление. Её фигура выражала отчаяние и скорбь. Девушка смотрела вдаль, задаваясь единственным вопросом: «Почему?».
– Остался всего шаг, – послышался из-за спины тягучий грубый мужской голос. – Почему ты остановилась?
Она хотела обернуться, чтобы увидеть его, но не могла. Тело не принадлежало ей повинуясь голосу позади.
– Посмотри вниз, – приказ, которому девушка тут же повиновалась. – Там тебя ждёт уютное пристанище. Ты ведь именно этого и хотела? Найти убежище. Обрести покой и забвение.
От его слов сердце разорвалось на части, но ни одного воспоминания о том, кто ждал её, не промелькнуло. Девушка просто знала там есть кто-то, кто нуждался в ней, но противится приказу ласковому и убаюкивающему, не могла. Этот мужчина её господин, он диктовал правила, она лишь исполняла.
Скалы внизу омывали неспокойное чернеющее море, в то время как небо заволокло свинцовыми тучами. Всё казалось замерло в ожидании, когда она сделает последний шаг. В голове туман, а голоса, что шептали, звали за собой разрывая сознание, приносили боль. Девушка стояла неподвижно, но внутри у неё происходили такие изменения, от которых кричать нужно было и бежать, но опять же мужчина позади, кукловод, не позволял. Он её судья. И он же палач.
– Прыгай, – ласковый приказ, который активизировал внутри вопль, что по гортани поднимался готовый разорвать внутренности, но девушка не позволила даже тихому шёпоту соскользнуть с языка. То была мгновенная мысль сопротивления, которая тут же угасла под прямым приказом.