Кто мог мне все объяснить? Взрослые меня «ломали», сами не понимая этого.
Сейчас, оглядываясь назад, в то нелегкое время, я понимаю, насколько большую психологическую травму я тогда получила.
В результате такого события в жизни, мое общение по материнской линии было перекрыто, а с годами полностью атрофировано.
Надо сказать, что мой папа был замечательным человеком. Я не знаю таких мужчин, кто бы так, как он, оставшись с двумя детьми – тринадцатилетней девочкой и шестилетним мальчиком, поставил во главу своей жизни воспитание детей, а не другую женщину.
Он не стал отшельником, нет!
Он был красивым сорокалетним мужчиной, хорошим рассказчиком и обладал невероятным чувством юмора. Много женщин «вилось» вокруг него, когда он лишился жены, и я это не раз наблюдала. Но надо отдать должное, что все женщины проходили его жесткий контроль, а главным условием было —отношение к нам, детям.
Для папы мы всегда были на первом месте!
Да, папочка мой был замечательным человеком, но его воспитание было методом кнута и пряника.
Он мог шутить, играть с нами, заразительно смеяться, но вдруг, ни с того, ни с сего, разозлиться и начать на нас кричать, ругать за какую-нибудь мелочь, которую мы в процессе игры могли совершить.
Помню ощущение страха в такие минуты. Я как ежик, сворачивалась в комок, хотя знала, что папа не ударит прямо сейчас (его кнутом был ремень, а не рука, а ремень не всегда был под рукой), но взрыв гнева всегда пугал меня очень сильно.
В детстве я часто получала ремнем по мягкому месту, стояла в углу, причем часто даже не понимая за что. Потом извинялась, так же, не понимая, за что.
Потому что главной задачей было одно лишь желание – выйти из этого злополучного угла.
Но папа нас любил. А методы воспитания – это то, что он получил от своих родителей. Других он не знал.
Не помню, чтобы мама когда-то заступилась за меня, может быть это и было, но в моей памяти не осталось.
Сколько себя помню, я всегда была обидчивым ребенком. Могла часами, надув губки, ни с кем не разговаривать, спрятаться за шкаф с книгой в руках, и жить в своем выдуманном мире.
Но, если в детстве мне «надутые губки» никак не мешали, то в молодости это стало приносить большие проблемы.
Со мной было тяжело! Я могла на ровном месте найти причину, чтобы обидеться, раздуть из мухи слона. Любая незначительная ерунда могла поставить крест на наших отношениях с тем, кто в этот момент находился со мной рядом. Причем, инициатором разрыва всегда была я.