– Здравствуй! Спасибо, что так быстро. И прости, если отвлекла.
С этих двух фраз начинался каждый разговор Шани с аментет. Оправданная душа всегда извинялась за то, что призвала к себе слугу Осириса, а Ифе напоминала ей:
– Мой долг – служение.
Шани неловко улыбнулась.
Только теперь, обретя чувства, аментет поняла причину её смятения: «Она всё ещё не может привыкнуть, что ей кто-то прислуживает. Наверное, до смерти не была знатной».
– Если тебе не сложно, ты могла бы создать несколько костюмов? Мне нужно облачение Песешет[9], как её обычно изображали в папирусах. Песешет была…
– Врачом, – понятливо кивнула Ифе.
Шани с удивлением приподняла брови.
– Кто-то из маа-херу уже рассказывал об этом?
Ещё не до конца понимая, что сказала что-то не то, аментет покачала головой.
– Нет.
Обе девушки замолчали.
И тут понимание всё-таки пришло к Ифе. «Откуда я это знаю?!» Следом за ним мысли затопило беспокойство. «О, Великая Эннеада, зачем я вступила в разговор с маа-херу!» Шани внимательно следила за аментет, и Ифе постаралась сохранить на лице хотя бы подобие безразличия.
– Какой ещё костюм мне создать?
– Её супруга. Как же его звали… – Шани прищурилась, пытаясь вспомнить.
«Считается, что её мужем был человек по имени Канефер», – подумала Ифе.
– Ты не помнишь? – спросила маа-херу, искоса глядя на аментет.
Девушка сжала губы и покачала головой, не позволяя себе произнести ни слова. «Она проверяла меня! – с тревогой поняла Ифе. – Неужели всё настолько очевидно?!» Однако беспокоиться было ещё рано.
Маа-херу Шани всегда проявляла особое участие как к аментет, так и к другим душам на Полях Иалу. На то, что могла заметить она, другие просто не обратили бы внимания.
– Опишите костюмы, и я создам то, что требуется, – тихо сказала Ифе, пряча взгляд.
Спустя несколько мгновений в руках маа-херу оказались два одеяния для мистерии.
– Хотелось бы вам чего-нибудь ещё?
– Нет, спасибо, – с улыбкой ответила Шани.
Аментет кивнула и направилась к выходу из сада. Она ещё долго ощущала направленный ей в спину внимательный взгляд тёплых карих глаз. «Не зовите меня, пока я не научусь себя контролировать. Ради блага нас обеих», – мысленно просила Ифе.
Девушка успела заметить слишком много проявлений доброты этой души. И не сомневалась, что, даже узнав правду о её вернувшихся чувствах, Шани не стала бы рассказывать об этом никому. Но тогда и она стала бы соучастницей греха аментет. «Нет, этого я допустить не могу», – решила Ифе, намереваясь избегать зова Шани так долго, насколько это было возможно.