Про уточку Тину и её друзей - страница 7
– Я пойду первым, – вызвался поросёнок Пигги-Твигги.
И он зашагал впереди, насвистывая для храбрости что-то весёленькое. Следом поплелась Тина. За ней семенил Пампкин.
Они почти миновали мрачный и безмолвный дом, когда прямо перед ними на дорогу выскочил взъерошенный серый котёнок. На нём были широченные штаны, а на левом глазу – повязка, как у пирата.
– Сдавайся, поросёнок! – пискнул он и приставил деревянную саблю прямо к пятачку Пигги-Твигги.
– Сам сдавайся, разбойник! – не растерялся поросёнок и схватил сухую ветку.
С ней наперевес он ринулся в бой и вскоре оттеснил котёнка к зарослям крапивы. Тот увернулся и оказался прямо у Тины перед носом.
И тут неожиданно для себя Тина крепко ухватила котёнка клювом за его широченные штаны. Теперь бедняга висел в воздухе, беспомощно болтая всеми четырьмя лапками.
Пигги-Твигги, который только что воинственно размахивал сухой веткой, сначала немного растерялся, а потом покатился со смеху. Ещё бы! Ну и глупый же вид был у серого котёнка, зажатого в утином клюве.
А пока поросёнок смеялся, котёнок изо всех сил старался освободиться из уточкиного плена. Да не тут-то было. Тина крепко его держала!
Наконец, устав сопротивляться, котёнок бросил свою деревянную саблю и тоненьким голосом запищал: «Мяу-у-у-у!»
Он так жалобно мяукал, что Тине сразу захотелось его отпустить. Она уже собиралась это сделать, как вдруг увидела перед собой здоровенного злого кота.
Это он, старый кот Безил, обитал в угрюмом доме и был дедушкой серого котёнка.
По правде говоря, это был кот как кот, вполне обычного роста. Но в ту минуту он показался Тине таким огромным, что от испуга она раскрыла клюв, и котёнок с жалобным мяуканьем шлёпнулся оземь. В ту же секунду он бросился наутёк.
– Разбойники! Негодяи! – что есть мочи завопил старый кот. – Вот я вам сейчас задам!
– Но ваш внук сам ужасный задира! – стараясь не робеть, сказал Пигги-Твигги.
– Он первый на нас напал, – поддержала его Тина.
Однако кот будто и не слышал оправданий поросёнка и уточки. Он по-прежнему стоял насупившись и загораживая им дорогу. Свалявшаяся шерсть стояла дыбом у него на загривке. Глаза горели жёлтым огнём. Хвост стоял трубой.
«Прощай, родимый лес!» – пронеслось в голове у Пигги-Твигги.
«Хорошо, что моя матушка ничего этого не видит», – подумала Тина.