На такое он никак не рассчитывал.
Давыдов полагал, что самолет находится в ангаре, или в каком другом здании, способном вместить большую крылатую машину. А окружающая лайнер кромешная тьма, это всего лишь результат полного отсутствия электрического освещения и тщательно закрытых ворот. Но в итоге, оказалось, что все совсем не так.
Самолет был не в ангаре.
Он находился в воде.
И, судя по отсутствию малейших лучиков света за стеклами иллюминаторов, глубина должна быть порядочной. Не меньше десяти-двадцати метров.
В голове Степана Яковлевича молнией пронеслась будоражащая ум мысль. Все это не розыгрыш, и не акт устрашения. Это изощренный метод расправы. Отправить на дно целый аэробус, ради того, чтобы убить одного единственного человека!
Его. Давыдова.
Но кто? Кто это мог быть? Кому так сильно мог навредить бизнесмен из провинции? У кого так много средств и возможностей, чтобы совершить нечто подобное?
Парализованный мечущимися в голове обрывками мыслей, Степан Яковлевич медленно пятился задом, неотрывно наблюдая за тем как из-под двери, ведущей в кабину пилотов, непрерывно струится вода. Как она расплывается огромной лужей по салону самолета. Как подступается к самым ногам. В себя оторопевшего мужчину привел лишь протяжный натужный скрип державшихся из последних сил петель.
Вот-вот должно было случиться нечто страшное.
Поток воды стал усиливаться ежесекундно, все сильнее заливая изнутри крылатую машину. Прошло совсем немного времени, а уровень воды стал доходить Давыдову до щиколотки. Мужчина не знал, как поступить. В подобной ситуации ему прежде бывать не приходилось. Да вряд ли кому-либо вообще на белом свете. Степан Яковлевич продолжал медленно отступать к хвостовой части самолета, а до его ушей, тем временем, доносился наводящий ужас шум неудержимо рвущегося внутрь потока. Дверь в кабину пилотов уже начала перекашиваться, постепенно слезая с петель. Еще несколько секунд и она с грохотом отлетала в сторону, а вслед за ней, с оглушительным ревом в салон устремилась стена бешено пенящийся и клокочущей жидкости.
Степан Яковлевич плюхнулся в первое попавшееся кресло и, приготовившись к удару, сжался, прикрыв лицо руками. Он уже почувствовал обжигающе прохладное дыхание неукротимого потока, как в тот же миг чьи-то сильные, мертвецки холодные руки обхватили его плечи. Одновременно с этим, Давыдов услышал над ухом едкий смешок и голос, показавшийся ему невероятно знакомым: