Я снова зарядил ракетницу и пошёл вслед за рыцарями. Гастон сжал кулак в перчатке и кивнул головой – в знак одобрения…
Я отложил заряженную ракетницу в накладной карман камзола, вытащил две петарды "Динамит", поджог у них фитили, и забросил подальше в лес, по обе стороны от поваленных деревьев…
Громкость взрывов превзошла все ожидания и дала свои результаты: с нескольких деревьев свалились бородатые мужчины и пустились наутёк в лесные дебри, что-то испуганно бормоча себе под нос, вспоминая дьявола…
Когда же воцарилась тишина, Даймонд и Лемюэль расхохотались так, что было слышно на четверть лье, как минимум…
– Никогда не видел, чтобы сапоги росли на дубе, как жёлуди, – громко сказал Даймонд, откидывая забрало своего шлема. – Ну и пусть себе растут… Мы их сбивать не будем…
– Эти сапоги, надо думать, обделались, я слышу неприятный запах, – заметил Лемюэль.
Я поднял голову и сразу же увидел пару коричневых сапог, торчащих из густой и раскидистой кроны ближайшего дуба…
В лесу было тихо, даже птички примолкли.
К нам подошли Кристофер с Мариусом, и мы легко убрали с дороги два поваленных дерева.
Путь был открыт, и отряд Гастона тронулся дальше, всё ещё держа наготове заряженные арбалеты; но смех начинал нас потихоньку разбирать… Первой расхохоталась Беатрис, да так, что задрожала её лёгкая карета; а затем, и все остальные…
– Браво, Альбер! – крикнула Лексия.
Я чувствовал себя почти героем, когда садился на своего Пилигрима…
До конца этого дня не случилось никаких происшествий, и наш отряд спокойно заночевал под открытым небом, благо было тепло, и в большой карете нашлись войлочные топчаны…
Моя успешно – отпугивающая стрельба по верхушках деревьев не прошла даром, и мне не пришлось долго пребывать вне поля зрения огромных глаз Беатрис на следующее утро…
Несколько раз её красивая головка, на пределе возможного, высовывалась из окна кареты в поисках (я это чувствовал) – меня; и, заметив моего спокойного Пилигрима в самом конце отряда, она громко крикнула:
– Господин Альбер! Можно вас на минутку! Я хочу услышать ваши пояснения…
Мне ничего другого не оставалось, как подъехать к её лёгкой карете и склониться в изящном поклоне.
Своей красивой и грациозной ручкой она сжимала книгу в чёрном переплёте с крупной надписью золотыми буквами по-латыни – "Alchimia".