Кормилица, валлийка Диллис, отвечала всем критериям своей профессии: ей было лет двадцать пять, высокая, крепкая, здоровая, с широкими бедрами и могучей грудью. Она казалась спокойной и вполне добродетельной, но когда ругалась с мужем-кузнецом или предавалась с ним любовным утехам, только искры летели.
По правилам, кормилица должна была воздерживаться от плотских забав – дескать, это преступное занятие делает молоко соленым и вообще испорченным. Если бы кто-то узнал, чем она занимается чуть ли не каждую ночь, ее бы не только уволили, но и примерно наказали. Но домик кузнеца стоял на отшибе, и вопли никто не слышал. Троих ее детей – младший родился месяц назад – воспитывала сестра, с которой Диллис делилась доходом: ремесло кормилицы знатного отпрыска оплачивалось щедро.
Колыбель стояла в углу единственной жилой комнаты дома. Маргарет мирно спала, а я вынуждена была ночь за ночью слушать счастливые стоны и крики. Спасибо, что не видеть само действо. Телу Маргарет до подобных желаний оставались еще долгие годы, но мое сознание мысленно скрежетало зубами.
Стоило Маргарет пискнуть, Диллис хватала ее своими красными шершавыми ручищами и прижимала к великанской груди, густо усыпанной веснушками и родимыми пятнами. По моим прикидкам, бюстгальтер размера Е застегнулся бы на ней с трудом. За неимением ничего подобного, она упаковывала бюст в рубашку с разрезами для кормления. Снизу его должен был, по идее, поддерживать плотный шнурованный корсаж, но он не справлялся: грудь свисала на живот и бултыхалась при ходьбе.
Повседневная жизнь этого семейства у меня особого интереса не вызывала. Одна радость: отхожее место находилось во дворе. Зато за тонкой перегородкой – хлев со скотиной, так что главными запахами в доме были ароматы навоза и всяких ядовитостей из кузницы. По вечерам за столом к хозяину и его жене присоединялись молодые подмастерья, которые таращились на выглядывающие из разрезов прелести Диллис и откровенно пускали слюни. Едва кузнец уезжал, кто-нибудь из них занимал его место в постели.
К тому моменту, когда Маргарет исполнилось два года и она вернулась в Риверхауз, я поняла одну интересную вещь. Ощущение времени в Отражении было совсем другим. Хотя я прожила и прочувствовала каждую минуту этих двух лет, мне показалось, что прошло не больше двух недель. В настоящем так бывает, когда занимаешься чем-то очень интересным и не замечаешь, как летит время. Но здесь я не была занята и могла только смотреть и думать.