Антону снова повезло. Взмыленный, но счастливый, он, заполнив заявление, подошел к оформительнице документов.
– Молодой человек, я же сказала – вместе с девушкой! – Отсутствие воли у молодого человека начинало раздражать женщину.
Антон вернулся.
– Наташенька, она сказала…
– Я слышала… Ты можешь хоть раз что-то сделать правильно? – прошипела Наташа, и, махом рук прекратила все попытки к ней притронуться.
– Но ведь ты же сама…
– Тсс! – шикнула она, подойдя к столу и раскинув свои лучики по лицу оформительницы документов. Последняя, не выдержав напора, ответила тем же, но ей первой пришлось опустить глаза в свой журнал.
– Конец мая, начало июня, что желаете?
– В мае – нет. Ставьте тогда на тринадцатое июня – премило закончила Наташа.
Задать дежурный вопрос «А молодой человек согласен?» работница Загса не решилась. Ясно было, он на все согласен.
Из Загса Наташа вернулась измотанной. Сколько она передумала за последнее время! И не столько физический дискомфорт, и боль в теле доставляли неудовольствие, и не то даже, что жених был тюфяком. – Все такие! Непоправимую травму наносила душе потеря самого драгоценного в жизни – свободы! Эта мысль страшила. Да и тошнило ни по какой другой причине. Немыслимо было так в раз лишиться того, чем много лет кряду жила, дышала – ту власть и силу девичьей косы, которую заплетала безукоризненно. И не только окружающие глупцы, но и самые близкие долго не подозревали, что аккуратные школьные косички с хитрым вкраплением розовых бабочек, есть лишь образцовое искусство былой первозданности. Но именно оно было самым ценным и никогда не должно было умалиться. А теперь новые идеалы семейной жизни застилали необъятной рутиной прошлое, и так нестерпимо выдавливали слезы. Жалость к себе захлебнулась в рыдании.
Наташа опустилась на диван. «Зачем произошло все так быстро?» Сквозь горькую пелену, взгляд упал на фотографию кудрявого юноши на столе у компьютера. «Но у меня есть любимая семья! Была любимая семья – запротестовало отчаянье – И тебя больше не будет, братик! Мой любимый!» – Наташа прижала фотографию к груди и уткнулась в подушку. Вторая волна стиснула горло. Обида за то, что рядом совсем никого не было, доконала Наташу. С расстройства она уснула.
Очнулась Наташа от легкого прикосновения.
– Что с тобой, доча?