И вот Ваш покорный слуга, следуя непреклонным традициям прошлого, предлагает на суд увековечить историю достойную прославления, начертавшей… а, впрочем, не позволим нетерпеливости спутать ранними вставками ровное течение сюжета. Все у нас впереди.
История эта еще свежа, остатки ее амбре, гуляющий повсюду ветер нет, нет, да вынесет на обозрение парадных площадей славного города T. Мною же она была услышана от главного ее героя. И, вероятно, он и сам бы явил ее на суд мировой, если б не излишняя эмоциональность, столь присущая трогательным идеалистам его склада. Но, тем не менее, дорогой читатель, заверяю тебя, ни одного драгоценного чувства, ни одной сколь-нибудь важной эмоциональной детали, ни мельчайшего оттенка в силуэтах героев не будет искажено или упущено в моем изложении. Долгие вечера в обществе воздыхателя сыграли исключительную роль. Они так растрогали мое писательское равнодушие, что совершенно изменив авторской беспристрастности, я с легкостью, присущей поэтам, выдал бы все как есть, не меняя, ни имен, ни декораций. Но, поскольку история эта, как Вы уже догадались, в большей части пролегает через судьбы драгоценнейших и благороднейших – существ, вместе с тем, скромнейших и стыдливейших, особенно от непомерной хвалы и чествования, клятва, взятая с меня рассказчиком, заставила оставить лишь самую ее суть, которая, впрочем, настолько пестра в своих красках, что с лихвой возместила завуалированному сюжету.
… Все женщины таковы! Женщина разве бывает
Без подлости? Потому-то над ней и нужен мужчина,
потому-то она и создана существом подчиненным.
Женщина – порок и соблазн, а мужчина – благородство
и великодушие. Так и будет во веки веков…
Ф.М. Достоевский «Подросток»
– Черт! Темень какая! – вырвалось у молодого человека, замершего перед длинным мраком коридора. И понять смущение вошедшего было можно, поскольку мало того, часы показывали разгар самого дня, без четверти четыре, так и находился посетитель все же в верхнем этаже старинного особняка – архитектурного и культурного наследия города T, ныне – резиденции одной из двух городских адвокатских контор района. Конечно, включи кто-нибудь свет, мерцающий естественной нежностью бронзовых бра на стенах, или приподними длинные портьеры высоких окон векового вестибюля, впечатление бы изменилось. Изящность обстановки сразу бы озарила глаз весомыми во всех отношениях журналами на столиках, душистыми цветами в вазочках, бликами отреставрированной кожи диванов и кресел. Незамеченными не остались бы и привлекающие взгляд фальшпанели радиаторов с металлическими бабочками и стрекозами, с искусной невесомостью разметавшиеся под их теплом.