Гейдрид не слышала, о чем разговаривали между собой мужчины, но, когда они вернулись обратно, Тенгиль стал еще мрачнее, а на лице Свантенсона плясала плутовская улыбка.
– Идите на корабль, – мотнул он головой. – Только пусть ученица ближе к борту держится – убирать за ней никто не будет. Лучше пусть рыб кормит, чем кнарр мне изгваздает, – толстые пальцы ласково погладили туесок с клюквой.
Аудню что- то протестующе пискнула, но Тенгиль зло дернул углом рта и прошипел:
– Живо на кнарр! – и девчонка метнулась вверх по сходням.
Неквисон шагнул за нею, словно и не замечая замершей ведьмы, но сейдкона вцепилась ему в локоть:
– О чем вы говорили?
– Не твоего ума дело, женщина, – отрубил Тенгиль, но Гейдрид не отставала:
– Почему он передумал? Что ты ему сказал? – не успокаивалась сейдкона.
Неквисон покосился на нее, размышляя стоит ли говорить, а затем сухо обронил:
– Вернусь во фьорды, пойду на год на его кнарр. Давно звал.
Ведьма ойкнула, зажав рот ладонью.
– Ты же не хотел!
Тенгиль бросил на нее издевательский взгляд:
– Ты за мной следишь, сейдкона?
Гейдрид не ответила. Лишь запахнулась в плащ и поспешила вслед за ученицей.
***
Кнарр мягко покачивался на волнах. Выкрашенный в алые полосы парус выгнулся дугой под порывами северного ветра.
– Хорошо идем, – хохотнул Свантенсон. Стоявший на передней палубе, на носу корабля, торговец, явно был доволен: – К вечеру пересечем залив, доберемся до берега.
– Успеем? – покосилась на него ведьма. – До Тримстада по воде больше десяти ландсмилей2. Хорошо, если к завтрашнему вечеру доберемся.
Ее собеседник ухмыльнулся:
– На море считают сьемилями3. А семьдесят сьемиль мой водяной конь легко сделает до заката.
Гейдрил промолчала: с того момента, как пришлось убеждать торговца взять на корабль дису, у сейдконы испортилось настроение, все время казалось, что она что- то упустила, забыла…
И ведь как накликала беду!
К полудню небо затянуло тучами, затянула мелкая противная морось… А потом и вовсе начался шторм. Волны бились о корабль, перехлестывали через борт…
– Баба на корабле – к несчастью! – зло прохрипел Свантенсон, косясь на сжавшуюся в комок Аудню. Напускная доброта пропала, и торговец, похоже, уже готов был даже выбросить нежданную пассажирку за борт. Сказать гадость самой ведьме богач не решался, но и без этого было все ясно.