Через несколько часов просыпаюсь от стука в дверь. С трудом заставляю себя подняться с кровати и шлепаю босыми ногами узнать, кто решил нарушить мой сон. Открываю дверь и вижу на пороге несколько крепких мужчин в масках.
– Мила Дмитриевна? – спрашивает один из них.
– Да. – осторожно отвечаю ему и меня тут же хватают. – Вы кто? Что вам нужно? – кричу я, пытаясь вырваться.
– Пакуем ее. – командует мужчина и меня куда-то уводят.
Ощущаю холодный пол и снег на своих ногах. Моментально начинаю дрожать. То-ли от холода, то-ли от страха. Меня сажают в тонированный фургон и куда-то увозят. Крики и возмущение ни к чему не приводят. Мне просто заклеивают рот и связывают руки. Сделать что-либо с этими огромными мужчинами я просто не в силах.
Сколько мы уже едем я не знаю, кажется будто целый день. Внезапно машина останавливается и меня снова вытаскивают на мороз, который пронзает до костей. Заводят в заброшенное здание в одну из комнат. Оглядываясь, я понимаю, что это бывшее здание тюрьмы. На окнах решетки. Камеры с железными дверьми. Мне развязывают руки и бросают одеяло. Закрывают дверь и оставляют одну. Мои крики ничего не дают. Мне безумно холодно и я стараюсь укутаться как можно больше, чтобы сохранить остатки тепла в своем теле. Остается только ждать. На улице уже давно стемнело и только луна освещает темное небо. Мне страшно. Я не знаю кто эти люди. Я не знаю зачем я здесь и что со мной будет. Слезы одна за одной скатываются по холодным щекам, оставляя влажный след.
Я уже практически замерзла. Не чувствую ни рук, ни ног. За окном уже светлеет. Сколько часов проходит не знаю, но судя по солнышку, уже наверное часов двенадцать.
Слышу приближающиеся шаги и мужские голоса, но разобрать о чем они говорят я не в состоянии. Слишком сосредоточена на тепле, которое уже покинуло меня. Дверь в камеру открывается и я вижу на пороге своего брата.
– Вить, вы бы хоть одеться человеку дали. Вы что ее сюда голой притащили, даже без обуви. А если заболеет? – произносит брат и мое сознание отказывается верить, что он причастен к этому похищению.
– Лех, ты сам сказал, правдоподобно. – оправдывается другой и я совсем потеряла смысл слов.
Брат поворачивается ко мне и улыбается во все свои тридцать два белых зуба.
– С днем рождения сестренка! – кричит он и подбегает ко мне, чтобы стиснуть в объятия.