Когда в бокс вбежал медицинский персонал санатория, то обнаружил там мёртвую пациентку, и плачущего врача, который вытирал свои слёзы об салфетки, пропитанные синей кровью Кати.
– Уроды, вы опоздали – сказал он, и шатаясь вышел из бокса. Пора звонить начальству, и увольняться.
Ритин муж медленно, тщательно и скрупулёзно собирал чемоданы. Он никуда не торопился, смакуя каждое мгновенье. Носочки в один отсек, маечки в другой, в пакетик бритву, шампунь, зубную щетку. Когда его неторопливые шаги остановились на кухне, она облегченно вздохнула. «Значит хоть немного задумался, что делает. Совесть все – таки есть» подумала она. Услышав обратный отсчет шагов в ее сторону, она встала с дивана. Пора было немного тоже походить, иначе эмоции накалятся, и она заплачу. А этого делать нельзя.
– Рита, не могла бы ты подать мне из шкафа полотенце? – спросил почти бывший муж.
– Не могла бы, я по средам не подаю – зло ответила она.
– Сегодня пятница. Хотя откуда тебе знать. Ты нигде не работаешь, и тебе совершенно необязательно отсчитывать дни недели, как людям, которые зарабатывают себе и кстати тебе на кусок хлеба, с хорошим и качественным маслом.
– Я сижу с нашим ребенком на декретном отпуске. Девочке всего три года. Или ты забыл, утопая в объятиях своей новой подружки? Конечно, ты уже и забыл, когда последний раз укладывал ее спать. Ничего, когда будешь хоть иногда вспоминать нас, дай Бог тебе укол в сердце. Чтобы помнил.
– Кого я должен здесь помнить? Ты на себя смотрела? Толстая, как корова. Волосы сальные, кофта застиранная, хотя новых в шкафу полно. Я женился на маленькой красотке, с длинными густыми волосами. А получил через пять лет Шрека.
– Женя, оставь о себе здесь хоть какую-нибудь, маломальскую тень нормального мужика. Зачем так оскорблять и унижать меня? Ведь я не сделала тебе ничего плохого. Давай закончим этот диалог. Уходи, раз решил. А мне этих прощальных речей не надо. Давай уже прощаться.
– Да с превеликим удовольствием, бывшая жена моя. На развод не забудь подать, а то сам подсуечусь – сказал на прощанье Женя, и громко захлопнул дверь.
Рита села на диван. Ну вот и все. Ничего уже не изменить, и тупая душевная боль, которая осела пол – года назад, когда она впервые поняла, что её обманывают, дала о себе знать. С ней научиться справляться невозможно, поэтому оная смирилась. И они даже немного подружились, с этой болью. Она приходила тогда, когда Рита могла себе это позволить. Сейчас она могла. Пора. И заплакала.