– Как будто я тебя не вижу, – фыркнула я, подходя к двухэтажному автобусу, вокруг которого собрались ребята из 11 «А» и 11 «Б».
– У нас с тобой места рядышком, представляешь? – Она потащила меня внутрь. – 27 и 28, можешь сесть около окна, если хочешь.
Марина Львовна, когда мы заходили в автобус, удовлетворённо оглядела нас поверх очков и размашистой галочкой отметила наши имена в списке.
– Разве ты не хочешь сидеть с Антоном? – с надеждой спросила я.
– Не-а, мы итак вместе двадцать четыре на семь. – Анька попрыгала на сиденье. – Слушай, а тут удобно! Может, даже поспать получится.
Смирившись с неизбежным, я поставила рюкзак в ноги (ни за что с ним не расстанусь) и откинулась на спинку сиденья, чтобы проспать до самого прибытия, но…
– Ты же не собираешься сейчас спать, да? – Анька повернулась ко мне, тряхнув ярко-рыжими кудрями. – Давай музыку вместе послушаем? – Веснушки на её лице собрались в новое созвездие, когда она заискивающе улыбнулась.
В общем, меня предоставили самой себе только спустя несколько часов, когда энтузиазм Аньки выдохнулся, уступая место здоровому, крепкому сну.
Я прислонилась лбом к холодному оконному стеклу и последовала её примеру. Меня сморило мгновенно, а потом мне приснился сон…
Шорох. Бормотание. Стоны и неясный, но всё же различимый гул мужских, женских, детских и старческих голосов. Всё это на мгновение растворяется в туманно-густой тишине и затем сухо, трескуче взрывается вновь, ударяя по ушам сильнее, чем рок-музыка на живом концерте.
Звуки перекатываются, спотыкаются и накладываются друг на друга за бурлящей, вздувающейся лоснящимися пузырями завесой, в которой смешиваются все цвета радуги, захватывая пространственную тьму и превращаясь в огромное грязно-бурое полотно.
И я около этого полотна. Хотя оно кажется непроницаемым и неуязвимым, меня трясёт от страха, потому что прямо рядом со мной – стремительно надувающийся пузырь, а в нём – самый сильный и назойливый шум. И этот пузырь…он вот-вот лопнет и обрушится цунами, гигантской волной-убийцей на Мир, чтобы уничтожить и покалечить миллиарды жизней, чтобы выпустить на волю самые безумные и мрачные фантазии и грёзы могущественнейшего Ходящего во снах, спящего непозволительно долго…
Я не знаю, зачем я здесь. Но мужчина с чёрными, как космическая дыра, глазами, ухмыляется и протягивает ко мне сквозь завесу мертвенно бледную руку, словно сообщая: «Я тебя знаю».