– Милаш?..
– Ага, моя собачка.
Что же у него за «собачка», способная испортить сиденья за пять минут?
Соколов садится за руль и с любовью поглаживает новую кожаную обивку. Он заводит мотор, и салон заливается приятной прохладой и тихой спокойной музыкой.
– Куда едем?
Я говорю адрес, Соколов вбивает его в навигатор и присвистывает:
– Ехать сорок минут! Ермакова, как ты собиралась добираться домой после тренировки?
Я пожимаю плечами.
– Такси. Или к подруге попросилась бы на ночь. Всегда можно что-то придумать.
Соколов неудовлетворенно качает головой и трогается.
– Давай договоримся вот о чем: если ты чувствуешь себя плохо – говоришь мне. Тренироваться во время болезни нельзя.
– Я же не заболела, – возражаю я, пролистывая сообщения от Маруськи. Она ждет отчета о тренировке, но я слишком измучена, чтобы обсуждать это сейчас.
– Второе – если время тренировки неудобное, ты тоже говоришь об этом. Мы подберем другое. Ну или я просто буду отвозить тебя домой.
– Что еще, босс?
– В течение дня нужно есть. Больше никаких голодовок.
– А как часто мы будем тренить?
– Будем использовать любое окно в моем расписании.
– То есть с моим свободным временем мы не считаемся? – с саркастичной усмешкой вставляю я. – Подстраиваемся только под тебя?
– Ну, да. – Он не шутит, он вполне серьезно считает, что это нормально.
– Тебе никто никогда не говорил, что ты эгоист?
– Мама и все мои девушки.
– Несчастные женщины! – Я вздыхаю и лезу за блокнотом.
– Что ты делаешь?
– Хочу обсудить «Мастера Вселенной».
– Спятила? Ты себя видела? Ты же едва языком ворочаешь! Я не собираюсь мучить тебя ближайшие сорок минут.
– До этого целый час мучал. Даже больше… Сколько вообще длятся твои тренировки?
– Мучить людей в зале – моя работа.
Я откладываю в сторону сумку с блокнотом и расслабленно роняю голову на подголовник. Наконец подействовала таблетка, и я больше не корчусь от боли и позывов кишечника.
– Мне, конечно, не терпится послушать твои замечания по комиксу, но это подождет. Я несколько лет создавал его. Если мы обсудим его днем позже, мой мир не рухнет.
– Спасибо, – отзываюсь я, а он поворачивается и рассматривает меня с каким-то нечитаемым выражением лица. – Смотри на дорогу, Соколов.
Он тихо хмыкает и больше не произносит ни слова. Мы едем молча, слушая тихую музыку и шуршание шин по асфальту. Когда приближаемся к нашему поселку, он опускает стекла и вдыхает полной грудью.