– Мне нужно покурить, – я подхожу к кровати и вытаскиваю из-под матраса припрятанную пачку с зажигалкой.
Затем я возвращаюсь в ванную, открываю окно, чтобы в помещении не пахло дымом, и закуриваю, жадно затягиваясь.
– Если тебя застукают, будет хреново, – напоминает Брейден.
– Мне по фигу… у меня лишь два часа на сборы, – в моем голосе смешиваются ярость и смирение.
У Брейдена выступают слезы, но он старательно делает вид, что все в порядке.
– Через год ты будешь свободен, и мы свалим отсюда вместе.
– Я смогу решать, хочу ли быть усыновленным. На этот раз выбирать буду я, вот это удача, не так ли? – насмешливо ухмыляюсь я и делаю еще одну затяжку.
Брейден молчит. Сдерживается, чтобы не подлить масла в огонь, но, по правде говоря, брат просто не знает, что сказать. Наши планы сейчас испаряются на глазах, как кипящая вода в кастрюле, которую забыли снять с огня.
Я ухожу, а он остается здесь. Еще какое-то время гнить без меня.
– А вдруг это хорошие люди и все будет здорово? – произносит Брейден, как только я заканчиваю курить.
– Да ни хрена!
Я кладу руки ему на плечи и пристально смотрю в его зеленые глаза. Уже давно я не видел его таким взволнованным. С того раза, когда один мерзкий жирдяй должен был стать нам отцом. Я трясу головой, чтобы отогнать воспоминания, которые вижу каждую ночь в кошмарах.
– Брейден, когда у меня день рождения? – спрашиваю я брата.
Он моргает несколько раз, чтобы смахнуть выступившие слезы. С того дня мы больше не плакали, и это было нашим обещанием друг другу. Клятва, которую мы держали.
– Четырнадцатого сентября, – бормочет Брейден, сдерживая желание разреветься.
– А у тебя? – снова спрашиваю я.
– Двадцатого марта, Дез… – он вытирает нос и распрямляет плечи.
– Отлично! – Брейден младше меня, хотя порой из нас двоих он кажется старшим. Но только не сегодня. Сегодня я – старший брат. – Будь готов к своему дню рождению. Тебе еще не исполнится и восемнадцати, как я приду за тобой.
Не бывает вторых шансов для тех, кто их не хочет.
От кожаных сидений и безупречно чистого салона этого автомобиля исходит тошнотворный запах.
Это черный «Континенталь Консепт». Лимузин класса люкс. Должен признать, крутая машина, но у меня странные отношения с богатством, особенно если им кичатся, как в этом случае.
Я гляжу сквозь окно. Целый час здесь, внутри, и я чувствую, что начинаю задыхаться, однако наконец-то мы приехали в Сан-Диего. Город с бешеным ритмом, который хорошо отражает мое нынешнее состояние.