Все время мира - страница 51

Шрифт
Интервал


Дез понимает меня.

– У меня никогда не было собственной комнаты, – начинает он, и мои слезы утихают. – Я делил комнату с другими мальчишками, и знаешь, что это значит? Ты нигде и никогда не можешь спрятаться, чтобы остаться наедине с собой.

Он замолкает, и мне становится страшно. Вдруг Дез укоряет себя за то, что вошел в мою комнату? Но затем он продолжает:

– Так я начал гонять. Бог ты мой, я участвовал в подпольных гонках. Я был малявкой, так что, конечно, не мог водить, я даже не знал, как машина устроена, но я умолял, чтобы меня брали с собой, и за некоторую работенку мне позволяли порулить.

Любопытство овладело мной.

– Что за работенка? – спрашиваю я.

Дезмонд вздыхает, и его вздох наполнен глубокой и застарелой болью. Такую же боль я выплескиваю из себя, когда меня рвет или когда я режу свое тело.

– Я торговал наркотиками, Анаис.

Я предполагала это.

– Почему тебя так завораживали те машины? Что тебе в них так нравилось?

На этот раз молчание длится еще дольше, однако почему-то я уверена, что прямо сейчас Дез уже не уйдет.

– Это была возможность покончить со всем.

– Что? – Я резко оборачиваюсь, и мой взгляд упирается в его грудь. Я поднимаю лицо, чтобы увидеть его глаза. Они чернее черного, как и само прошлое, о котором он рассказывает мне. Его рука, которая еще мгновение до этого кротко ласкала мою спину, теперь лежит на моем бедре.

– Я хотел умереть, Анаис. Но я был слишком мал и испуган, чтобы спланировать самоубийство, так что я бросался с головой в опасность, надеясь, что смерть приберет меня к рукам.

О боже! Мой язык прилип к нёбу, и неожиданно мне захотелось дотронуться до Дезмонда так же, как недавно он прикасался ко мне. Я кладу руку на его грудь: под моими пальцами размеренно бьется его сердце, и когда оно начинает стучать быстрее, я замираю в изумлении.

Это из-за меня?

Я сжимаю футболку Дезмонда и хочу уловить это биение. Оно мое. И если бы я была храбрее, то схватила бы его руку и положила себе на грудь, чтобы он услышал стук моего сердца, который отдается эхом его сердцебиению.

У каждого свой ад, и я хочу попасть в ад Дезмонда.

– Что они с тобой сделали? – тихо спрашиваю я.

– Это уже в прошлом, – поспешно отвечает он, – но твоя боль – еще нет.

Он снова говорит обо мне, однако ничего у меня не спрашивает. Дез смотрит на меня серьезным взглядом, и его черные глаза напоминают два темных омута. Сейчас, однако, они блестят уверенностью и немного придают мне сил.