– Доброго утречка, господин, – встретила меня в двери служанка.
Я пробубнил ответное приветствие. Потом скомандовал:
– Петор, выгружай.
– Ой! – сказала служанка, когда из-под тента появился здоровенный воин, с ног до головы в старинных доспехах. Поверх доспехов на нем был такой же старинный плащ-сюрко с изображением медведя на гербе.
Кроме прочих полезных функций эти доспехи добавляли мертвому магистру веса. Сам его костяк весит немного, а в некоторых делах недостаточно быть сильным, надо еще и массу определенную иметь. Иначе захочешь ты шкаф подвинуть, например, – а нет, ноги скользят по полу. Или в поединок с человеком вступишь, а он тебя пинком отшвыривает, потому что ты легкий. А в доспехах магистр весит, как тощий человек, это вполне практично.
Петор бодро перетаскал тяжелые сундуки и расставил их по комнатам. Он остался дома, а я увел повозку обратно на постоялый двор – договорился продать ее там. Держать лошадей в городе – лишняя головная боль, которая мне ни к чему. И затраты.
Вернулся я на пролетке.
* * *
Петор стучал на втором этаже. Он перетаскивал книги и свитки в библиотеку, расставлял их там на полках.
Служанка сидела на кухне и вид у нее был бледным.
– Ты чего такая смущенная?
– Ваш слуга, он странный какой-то, – проблеяла женщина. – Я его боюсь. И голос у него не людской.
Тут Петор услышал, что я вернулся, спустился со второго этажа.
– Господин, а куда золото класть? – появился он в дверях.
– Ой, – услышал я сзади, а потом что-то мягко упало. Застучала по полу опрокинутая табуретка. Зазвенела поварешка.
Я обернулся. Служанка лежала на полу без чувств.
– Вот же ж! – хлопнул я себя по лбу. – Надо было предупредить ее, что ты мертвый.
Петор, пока был на улице, ходил с опущенным забралом. А в доме он его поднял, так ему смотреть удобнее. Поднял, и теперь из-под шлема смущенно щелкал челюстью его голый череп, выкрашенный в веселенький желтый цвет и покрытый лаком. Я к этому зрелищу уже привык, а вот для служанки оно оказалось слишком внезапным.
Я пощупал женщину. Та была жива. Просто в обмороке.
Похлестал ее легонько по щекам. Очнулась.
Дал воды. Она пила, захлебываясь, и боялась поднять глаза.
– Не пугайся так. Это просто мой слуга. Он давно умер, но это не делает его страшным.
– Точно! Страшным человека делает не смерть, а поступки, – хохотнул Петор.