– эт очень плохая штука. Как рак или уродства у детей. Ага. Мне не рассказывали про неё, пока не пошли те убийства. Мож, помнишь, был такой Селифонкин? Пятерых девах умучал в гараже.
Вадим помнил. Селифонкин, Человек-невидимка, как его окрестили газетчики. Наставления матери: «После школы сразу домой; вчера опять старшеклассница пропала». Несчастных девушек в итоге нашли… то, что от них осталось, и, по мнению Вадима, для родителей школьниц неведение было бы лучше знания. Последней жертве маньяк кусачками отхватил язык и пальцы на руках, раскалённой проволокой проткнул глаза и барабанные перепонки. Запер без еды в своём чудовищном гараже, переделанном под пыточную с обитыми звукоизоляцией стенами, и наблюдал, развалившись в кресле и пожирая бутерброды, как из неё уходит жизнь. Селифонкин работал слесарем, но душа его тянулась к ремеслу иного рода – извращённому и монструозному. Из частей тел замученных Невидимка составлял инсталляции. Ими был увешан весь гараж. Именно смрад гниющих «шедевров», который стало невозможно скрывать, в итоге помог раскрыть чудовищную тайну. Невидимку заперли в дурняк, но его гаражом пугали друг друга поколения детей. Может, пугают до сих пор.
– Да, – сипло выдавил Вадим. Он внезапно почувствовал себя на четверть века моложе. Ему снова десять, и он до бессонницы боится историй про гараж, в запечатанной вонючей пасти которого по ночам слышатся скрипы – шаги крадущегося маньяка – и рыдания девушек. Боится каждой страшной байки, рассказанной в темноте, потому что верит.
– Во-от, – вернулся к истории дядя Митя. – Наши старшие, кто давно работал, тогда и смекнули: без неё не обошлось. Я у Чаргалова стажировался, он мне и рассказал. Ага. Царствие ему небесное. Предупредил, что если встречу – сразу чтоб взгляд отводил. И упаси боже в неё входить. Иначе… Всякое бачили. Зайдёшь – и не выйдешь. А то и выйдешь… – Он обрубил конец фразы взмахом руки. – Она, вишь, ежли появляется, вскорости всякая беда твориться начинает. Дичи и без неё хватает, ну а коль что из ряда вон пошло, сразу ясно: вернулась, окаянная. На станкозаводе, слыхал, инженер работяг положил из ружжа? Она, не иначе. Ты ещё заявляешься и про неё пытаешь. Видал, значится?
Горло Вадима сдавила невидимая
(Невидимка)
рука. Ответить ему удалось только со второго раза: