В истории болезни не написано вся её история жизни, но я знаю, что на должна была выйти замуж за очень богатого и влиятельного человека на Кавказе, но прямо перед свадьбой её изнасиловали. Жестоко.
Никто не знает, кто это был, возможно, конкуренты из враждующего с её женихом клана.
Девушка была испорчена и опозорена.
Богатые родители запрятали её подальше, и теперь она хранит вечное молчание, и никакие мои таблетки пока не смогли вытянуть из неё и слова.
Каждый раз я ей пытаюсь объяснить, что в наше время есть куча способов восстановить девственность, если она вообще кому-то нужна. Лучше ведь жить на свободе вдали от дома, чем продолжать сходить с ума в нашей хоть элитной, но всё-таки психушке. Как знать, может быть, я когда-нибудь достучусь до неё.
Ещё один пациент, к которому я захожу только вместе со Стёпой – это профессор Рудицкий. По его утончённому и интеллигентному виду совсем не скажешь, что он убивал своих любовниц. И съедал их. Совсем как доктор Ганнибал Лектор.
– А, Наташенька, – радостно приветствует он меня, как ни в чём ни бывало, откладывая в сторонку томик Бунина.
И если не думать о том, что это опасный маньяк, то с ним можно вести очень занимательные культурные беседы.
– Как там наша Заремочка? – ласково интересуется он здоровьем своей соседки через стенку, как заботливый дядюшка.
И меня внутренне передёргивает от одной только мысли, чтобы он смог с ней сделать, если бы дать ему волю.
Но слава Богу, замки у нас крепкие: централизованное управление, система «умное здание», все замки надёжно запираются с центрального компьютера, как во всех передовых мировых клиниках.
И вот, напоследок, на десерт, я себе оставляю последнего пациента – Игоря. Он появился у нас совсем недавно, но я до сих пор мучаюсь в догадках, откуда он взялся.
Я стучу в его палату, перед тем как зайти, и когда слышу его низкий бархатный голос, нажимаю на ручку двери.
– Доброе утро, Марго, – его тёмно-бирюзовые глаза впиваются прямо в мою душу, и чувствую жар, которым начинает пылать всё моё тело, при виде этого безумно красивого брюнета.
Но я не подаю и вида.
– Доброе утро, Игорь Алексеевич, – сухим тоном произношу я, хотя сама вся пылаю внутри.
Пылаю от дикого неудовлетворённого желания, которая буквально начинает булькать во мне, как только я переступаю порог его палаты.