– Ты ведь знаешь, что у меня три страсти: кондитерская, мужчины, и цветы.
– А я?
– А ты мой ребенок. Это нельзя сравнивать ни с мужчинами, ни с цветами, – Милена резко наклонилась и обняла Соню. – Мой воробушек, ты даже не представляешь, как мне без тебя скучно и одиноко. Я считала месяца, недели, и дни до твоего приезда. Мне нравится, когда ты рядом. Мне нравится, что ты всегда выслушаешь, всегда поддержишь. Ты никогда не осудишь.
– Как я могу подвергать критики само совершенство?
– Вот подлиза! Но приятно, – Милена грациозно откинула волосы через плечо и направилась к лестнице, ведущий на второй этаж.
Соня не спешила за теткой, а так и осталась стоять любуясь ухоженным двориком. Повсюду были разбросаны небольшие клумбы с яркими цветами. Деревянная беседка снизу доверху была усыпана розами, а немного поодаль, вдоль забора росли можжевельник и туя. Персики и яблони расположились у противоположной стены. Именно в этом сочинском дворике прошла ее юность. Соня не спеша обошла беседку.
– Ты не убрала их? – спросила девушка не поворачивая головы. Она знала, что тетя стоит на площадке второго этажа.
– Конечно, нет. У меня не поднимется рука сделать это.
Соня подошла к деревянным качелям и ласково провела пальце по блестящему канату. Именно там, где чаще всего его сжимали детские ручонки, он стал затертым и серым.
– Спасибо, – прошептала девушка и села на деревянную дощечку. Качели возмущенно скрипнули, но выдержали взрослое тело. – Когда папа их делал, то опробовал на себе. Сказал, что сделано на века.
– И ведь не обманул. За столько лет ни разу канат не оборвался. Конечно, может и не такие красивые, как сейчас продают в супермаркетах, но он хотел именно такие качели, такими он помнил их из детства. Деревянные, на длинном канате, привязанные к узловатым ветвям старой яблони.
Соня сидела на качелях, слегка отталкиваясь ногами. Она вспомнила отца, смеющегося и счастливого. Он замерял канат, подгонял столбы. Потом копал ямы и делал цементный раствор. Потом все ждали, когда раствор застынет и можно будет опробовать качели. Наконец, этот день настал! Но взрослые так разошлись, что Сони разрешили прокатиться лишь несколько раз. Зато на следующий день, когда еще все спали, девочка спустилась во двор и оккупировала качели до вечера. Она там сидела, ела, читала, дремала, пока отец не унес ее в кровать. Папа тогда еще сказал, что оборону она держать умеет.