Вечером 27 февраля, когда рейхстаг действительно подожгли, внутри здания находился только один ночной вахтер, а снаружи его охранял всего один полицейский.
Сразу же после поджога рейхстага Гитлер добился у Гинденбурга издания декрета, временно приостанавливающего действие семи ключевых статей Конституции. 1 марта 1933 года специальным законом «О защите народа и Рейха» было приостановлено действие статей Конституции, гарантирующих основные демократические права и свободы. Под предлогом необходимости противодействовать «актам насилия со стороны коммунистов, угрожающим безопасности государства», были ограничены права на личную свободу, свободу слова, свободу собраний, вводилась цензура почты, телеграфных сообщений и телефонных разговоров. Отныне также разрешались аресты и обыски без судебного ордера. Подразделения СС и СА получили право действовать самостоятельно, без какого-либо контроля со стороны полицейского начальства. Фактически был введен запрет на митинги всех партий, кроме НСДАП. Гитлер как рейхсканцлер наделялся чрезвычайными полномочиями. Ряд депутатов рейхстага от левых партий были арестованы, в том числе лидер коммунистов Эрнст Тельман. [11]
Лидер левой оппозиции в самой НСДАП Отто Штрассер, возглавлявший так называемый «Черный фронт», вспоминал: «После поджога Рейхстага у меня уже не было никаких сомнений, что вскоре последуют жесточайшие репрессии. Я слишком хорошо знал Адольфа Гитлера. Той же ночью я собрался и на рассвете отправился в небольшой курортный город в Тюрингии, в котором располагалась наша новая штаб-квартира.
Мой прогноз оказался абсолютно точным. В день моего отъезда гестапо, усиленное отрядами полиции Геринга, захватило все покинутые нами помещения. Хотя люди Гиммлера и Геринга перевернули все вверх дном, они не нашли ничего стоящего и устроили настоящий погром, выплескивая наружу накопившуюся злобу. Жертвами их налета стали сторож и человек, который прикрывал наш отъезд. Оба они были схвачены и отправлены в концлагерь Ораниенбург.
В течение недели в Берлине были арестованы сотни членов «Черного фронта». Волна арестов прокатилась и по провинциям, за исключением Баварии и Южной Германии, так как родину национал-социализма Гитлер прибрал к рукам на шесть недель позже, чем завоевал Пруссию…»