– Помочь?! – Ворона вытаращил глаза так, что, казалось, они не удержатся в глазницах – это было ясно видно даже в темноте! – и ещё сильнее захрипел, закашлял. – Ты достаточно помог уже тем, что развеселил меня до усрачки! Я буду вспоминать нашу встречу, и это поможет отдающему концы пленнику продержаться ещё… ещё немного… А может, мне повезёт, и я сдохну смеясь! – Ворона застонал и завыл срывающимся хохотом дряхлой гиены, и его глазные яблоки завращались, как застрявшие в переполненных лузах бильярдные шары.
Но вот взгляд его вновь остановился на всаднике.
– Чем, по-твоему, заблудившийся способен помочь потерявшемуся, а? – спросил он уже спокойно, и хмыкнул. – Два существа… Две кучи обломков… Ненужного хлама… Как думаешь, почему так? Погоди, погоди, не спеши с ответом. Послушай-ка сперва одну историю, – он снова хмыкнул, – Бродяга.
Взгляд Вороны остановился и даже как будто потух, став почти невидным. Лишь голос доносился из темноты, свидетельствуя о том, что невидимка никуда не исчез, а всё ещё там, в своей западне.
– Мастер… Он был не лучше и не хуже других мастеров-кукольников, но практически единственным, кто не просто умел создать из неживого живое, а решился наделить создания свои независимой от создателя волей. Потому и куклы его – не вполне, надо сказать, идеальные – всегда выходили истинно живыми и неповторимыми, в отличие от творений других мастеров. Таким образом, особенное видение мира вело Мастера, повелевая каждым поступком и мыслью, каждым замыслом. В этом заключался его гений. И, возможно, его проклятье.
Неудивительно, что в какой-то момент Мастер решил сосредоточить все свои способности, весь свой талант в особом проекте, который должен был стать вершиной его мастерства. Он долго работал – и создал в итоге совершенную, по его мнению, куклу, у которой имелось всё для самостоятельной жизни: крепкие ноги – чтобы передвигаться, ловкие руки – чтобы созидать, острый ум – чтобы расчитывать свои шаги и деяния. А чтобы она любила, мечтала и верила – вложил в неё сердце.
Это было самым сложным – изобрести невиданный доселе артефакт, посредством которого чувства, любовь и вера сплетались бы в индивидуальную гармонию внутреннего мира проснувшегося к жизни существа. Но Мастер справился с такой невероятной задачей!